Великий поход за освобождение Индии
Шрифт:
— Раджпут-синг! — услышал он за спиной женский голос и обернулся.
Пожилая худая женщина, сложив ладони, приветствовала его. Иван воткнул нож в густо-красное с желтизной крокодилье мясо, обтер ладони о передник и приветствовал женщину ответно. На ладонь женщины был намотан конец веревки, за которую был привязан большой серый козел.
— Купи козла, Раджпут-синг, — просила женщина, ласково глядя Ивану в глаза.
Новик насмешливо посмотрел в зеленые, с искрой козлиные глаза и спросил:
— Зачем он мне?
— Ты будешь ловить на
— Я ловлю крокодилов на куриц, — объяснил Иван.
— Я знаю. И хорошо ловишь. Но он такой жирный. Ты будешь ловить на него самых жирных крокодилов.
— А почему ты его продаешь?
— Коз у нас забрали по налогам, Раджпут-синг, и теперь он бодается и лезет на всех женщин. Мы не можем работать в огороде.
Иван улыбнулся.
— Неужели на всех, Бимала?
Женщина смущенно улыбнулась, прикрывая ладонью беззубый рот.
— Даже на меня, старую. А ты мужчина, Раджпут-синг, на тебя он не полезет.
— Он бодается, я боюсь, — пошутил Иван.
Женщина была серьезна.
— Нет, Раджпут-синг, ты смелый мужчина, это все знают.
— Мне не нужен твой козел, Бимала.
— Я возьму за него самую маленькую монетку, всего лишь одну ану.
Ивану, похоже, надоел этот разговор.
— Я дам тебе целую рупию, Бимала, но твой козел мне не нужен. — Он повернулся к крокодилу и продолжил свое дело...
Когда он встряхнул свежеснятую крокодилью шкуру и повернулся, то увидел привязанного у двери его хижины козла, который смотрел на Ивана нагло и вопросительно.
Ночью Иван скрытно лежал за кустом и наблюдал за привязанным у самого берега козлом. Тот метался на привязи и орал так, что окрестные джунгли испуганно притихли. Иван досадливо сплюнул, поднялся и проговорил в сердцах:
— Если ты так будешь орать, крокодилы вообще уйдут из нашей реки.
Иван сидел на крыльце своей хижины, курил трубку гергери и посматривал на луну. Козел обгладывал растущий рядом куст.
— Что-то не летит Владимир Ильич, — встревоженно произнес Иван. — Третью ночь уже. Не было еще такого...
Козел заблеял вдруг басом. Иван раздраженно глянул в его сторону, и лицо его осенила догадка. Теперь он смотрел на козла пристально и удивленно.
— Так это ты? — прошептал Иван, и ноги сами подняли его. — Ну, здравствуй...
Штат Карнатака. Селение Мульджи.
22 июня 1941 года.
Лил и лил дождь, жидкая красная грязь плыла по пустынной сельской улице. Иван сидел у открытой двери на чурбачке и читал старую, ветхую на сгибах “Хинду пэтриот”. Сначала он по слогам прочитывал слова на хинди, потом, тараща от усердия глаза и обильно потея, переводил на русский.
— “Германская авиация бомбила Варшаву и другие польские города, и в течение одной недели немцы заняли всю территорию этой страны”. Не мы, так германцы ляхов
Он выставил наружу ладонь, хлебнул с нее дождевой воды и посмотрел на прохаживающегося по лачуге взад-вперед козла.
— Так это когда было, считай, год назад. А сейчас там чего? Пройдут дожди — поеду в город, новую газету куплю.
Козлу это почему-то не понравилось, он склонил голову и ткнул Ивана рогами в бок.
— Ну, черт! — заворчал Иван. — Сейчас вот звездану промеж рогов, так на задницу и сядешь! Слухай политинформацию дальше.
Там же.
3 июля 1941 года.
Последним Иван надел буденовский шлем, отдал козлу честь и улыбнулся.
— Гожусь еще?.. Без тебя знаю, что гожусь!
Иван был в полной кавалерийской амуниции, в шинели, в сапогах со шпорами, с саблей Ахмада Саид-хана на одном боку, с наганом в кобуре на другом, с кавалерийским карабином за спиной.
— А ты без меня не тоскуй. Бимала тебя кормить будет, я ей денег дал. Ты только не лезь на старую, ладно? Ну, не кручинься, не кручинься, сам понимаешь — надо. — Иван потрепал козла по загривку и поморщился. — Ох и вонюч ты, Володька...
Город Вадодар.
3 августа 1941 года.
Иван расплатился с рикшей, вытащил из коляски большой, перетянутый ремнями сверток. Посреди глухого мусульманского дворика под большой шелковицей играли дети. Увидев чужого, к тому же — сикха, они звонко закричали и побежали в дом. Тотчас на открытую веранду вышел Колобок, босой, бритый наголо, в распахнутом халате. Пристально и безмолвно он смотрел на Ивана.
Они сидели на полу за низеньким столиком и молча смотрели друг на друга. Бесшумно вошла женщина в парандже и поставила на стол поднос с чайником, пустыми пиалами и одну пиалу с изюмом и так же бесшумно удалилась.
— Не женился? — спросил Колобок.
Иван молча мотнул головой, не желая разговаривать на эту тему.
— Против Натальи, конечно, они... А у меня теперь две, эта вторая...
— Петр, — перебил его Иван, — ты слыхал, что у нас?
— Слыхал, война... — кивнул Петр и усмехнулся. — Как услыхал, так и подумал: не утерпит Новик, прискочит.
Иван с надеждой посмотрел на Колобкова. Тот усмехнулся снова и отвернулся.
— Пойдем? — тихо спросил Иван.
— Куда? Зачем?! — возвысил голос Колобков. — Добровольно под расстрел идти?!
— А может, на войну спишут, а?
— Спишут! Я видел, как списывали...
— Я все рассчитал, Петь! Отсюда до Бомбея поездом, там на пароход кочегарами, а там через Черное море в Крым переправимся, лошадей купим и...
— Теперь другая война, Иван! — оборвал Новика Колобок. — Да и, пока дойдем, германец уже Москву возьмет, это и дураку ясно.