Великий посланник
Шрифт:
Как я и предсказывал, Старица вошел в Думу, мало того, стал едва ли не правой рукой государя и прямым посредником между им и мной. Ну что же, заслуженно, ту спору нет.
Рысенок оказался вполне воспитуемой и ласковой скотинкой. Больше всего ему пришлась по душе Забава. Днюет и ночует у нее на руках, не отходит и всячески защищает. Небось чувствует, что у моей зазнобы в чреве растет маленький Арманьяк. Да, сын, хватит дочерей.
Меня кошак тоже не забывает, вот как сейчас, нажрался ветчины и урчит трактором на коленях. Над остальными
Неожиданно Барсик прянул кисточками на ушах, поднял голову и настороженно зашипел.
Почти сразу же в коридоре раздались шаги, а в дверь постучали.
– Кто?
– Сир... – мой секретарь поклонился и отрапортовал. – К вам... э-э-э... boyarin Staritsa... Изволите принять?
– Зови. И прикажи Себастьяну накрыть стол с легкими закусками.
Через несколько минут в кабинете появился бывший государев приказчик.
– Исполать тебе, княже, – Старица коротко кивнул, обойдясь без поясных поклонов. Наедине мы с ним общались вполне по-дружески.
– И тебе не хворать, – я пожал ему руку и показал на кресло напротив себя. – Садись, пропустим как раз по песярику и закусим чем бог послал.
– Нелишнее будет... – боярин сел. Он уже вполне отошел от ранений, даже волосы на голове отрасли и закрыли шрам. Вот только выглядел он сейчас чем-то сильно озабоченным.
– Вижу, гнетет тебя что, Юрий Дмитриевич? Говори уже... – я разлил из серебряной фляги арманьяк по стопкам и одну из них вложил в руку гостью.
– Проницателен ты, Иван Иваныч. Ну... быть добру... – боярин опрокинул в себя стаканчик, поморщился, перекрестил рот и понизив голос сказал: – Тут такое дело... Княжна Александра к постригу готовится...
– Здрасьте... – я даже поставил стопку обратно на стол. – С чего бы это? И каким боком я к сему делу?
– Самым прямым, – Старица покачал головой. – В общем так. Уперлась княжна и не хочет за тебя выходить. Грит, пока сам моей руки не попросит, не пойду. Государь уговаривал и так, и эдак, ничего не выходит. Пробовал плеткой отходить по-отцовски, так еще хуже сделал, чуть руки на себя не наложила. В общем, окончательно разгневался и пригрозил монастырем. А она, пусть монастырь... Сама нарядилась в черное и ждет пострига... Тебе ничего не сказали, дабы не позориться. Короче, беда, да и только. Жалко девицу до слез... ей-ей, жалко. Ведь сколько пользы пропадет для Руси.
Старица сокрушенно покачал головой. Похоже, искренне.
Вот те раз. То-то она мне показалась норовистой. Черт, но не до такой же степени... Вообще-то, государевых дочерей не принято спрашивать. Надо – вперед под венец без всяких выбрыков. Государственные дела превыше всяких желаний. Н-да...
– Так я не понял, Юрий Дмитриевич, ты за Русь радеешь, али за княжну?
– За то и за то! – твердо ответил Старица.
– Ну а я чем могу помочь?
– Дык... – боярин потянулся ложечкой к икре. – Того...
– Чего того?
–
– Тебя это Иван Васильевич попросил передать, али сам придумал?
– Сам... – боярин повинно кивнул. – Мало того, ежели государь узнает... конец мене...
Вот тут я призадумался. Да, пользы пропадет изрядно. Видать боярин искренне за державу радеет, если пошел на такой риск. Прознает Иван что он позор вынес, снесет голову как пить дать. Ну и что делать? С одной стороны, нахрен мне такая норовливая и упертая жена, а с другой... государственные интересы превыше всего. Ежели что, буду пороть заразу пока к полному подчинению не приведу. У меня не забалуешь.
– Допустим. И как ты собираешься это провернуть?
– Тишком проведу к ней. Уже все договорено.
– А ежели она даст мне от ворот поворот?
– Г-м... – Старица крякнул и почесал бороду. – Ну... тады... уже ничего не поделаешь... Но давай попробуем, молю тебя, Иван Иванович! Хошь, в ножки паду... Чего тебе стоит?
– Н-да... ну ладно, давай попробуем... Ты верхом, али в возке сюда?
– В возке, на нем и отправимся. Тока по-нашему обрядись, дабы не опознали.
– Она хоть знает, что я приеду?
– Нет.
– Тьфу ты...
– Я зайду наперед, предупрежу, так что визга не будет.
– Смотри!
– Смотрю...
Не буду останавливаться на том, как мы проникли в царские палаты. Проникли, да и проникли.
Возле комнаты Александры обнаружились на часах две монашки, обе гренадерского роста, да с каменными фанатичными мордами. Думал они будут стоять насмерть, но при виде Старицы обе разулыбались и исчезли.
Боярин деликатно стукнул по двери, вошел, уже через минуту вышел и ободряюще мне кивнул.
– Иди, княже. Ждет.
Я мысленно перекрестился, шагнул через порог и оказался в малюсенькой келье с аскетической обстановкой. Александра сидела на узкой кровати. Вся в черном, бледна и строга лицом. А в глазах у нее прямо пылала надежда и радость. Ага, так и запишем, рада мне. Ой как рада. Нет, в самом деле, не дура же она полная по собственной воле в монастырь отправляться. Думаю, еще бы пару деньков и сдалась бы. Впрочем, уже неважно, я первый сдался.
Решил не рассусоливать, взял табурет, поставил его напротив княжны и сел.
– Приветствую, княжна.
– И вам здравствуйте, – ответила Александра притворно смиренным голоском. – Пришли проведать? И с чего это вдруг?
– Сама знаешь.
– Никак руки моей просить решили?
– Допустим.
– Так просите! – княжна состроила гордое независимое личико.
Я едва удержался от хохота. Нет, в самом деле детский сад какой-то получается.
– Ну... пойдешь за меня?
– А без «ну»?
– Пойдешь за меня?
Александра помолчала и вдруг задорно выпалила: