Великий Сатанг
Шрифт:
– Хватит! — Серо-синий лед вновь налился огнем. — Говори сам. Коротко. И без фени…
Еще один плевок. Что ж, придется стерпеть и это.
– Хранительница? — отстранив толмача, отрывисто бросил пахан, и тьма его зрачков устояла против сине-серого огня.
Старшая фраеров оценила и тон, и взгляд. Улыбка ее чуть смягчилась, намекая, что владыку хазы узнали и вспомнили…
– Идол наш! — прозвучал короткий ответ. — Так велено Звездным!
Кем?! Неясно. Но спорить, видимо, не было смысла.
– Еще?
– Звездный велел
– Лошади?
– Пополам. Уведем всех. Половину пригоним. Потом.
– Лохи? Прикид? Жратва?
– Оставьте себе.
– Оружие?
– Оставим. Стрелы увезем. Можете выкупить. Потом.
Последнее прозвучало насмешливо, но без зла. Фраерская сука решила мудро. Так на ее месте поступил бы и сам пахан. Без коней невозможна погоня. Без стрел невозможна война. Выкупить? Не на что. Делать новые — долго.
Что ж, месть обождет. Главное теперь — сшибить гонорар с лохов. Они всегда борзеют, когда хаза в прогаре. Тем паче в руинах, говорят, снова завелись вольные. Ну и что? Мечи оставят. А с перьями в руках кодла выстоит и один к десяти…
– Просить могу?
– Проси.
– Прикажи завернуть Хранительницу. Пусть лохи не видят.
Седая понимающе кивнула.
– Нет вопросов.
И пахан благодарно склонил голову перед великодушием среброволосой воительницы.
…Спустя три часа, загрузив телеги, фраера двинулись восвояси. А братва высыпала из башен и выстроилась в две шеренги, обнажив отточенные до синего звона перья.
Пришло время разобраться с лохами.
За все: за перекрытую воду, за камни в окна, за наглый свист и разграбленный хозкорпус, за взгляды исподлобья на каждого, кто защищает их, жалких землероек, от вражеских наездов и по праву носит благородный кожаный прикид.
Еще до темноты масть возьмет свое, лохи снова поймут, что господа опять остались господами.
А лохи уже выползли из руин. Нестройная толпа, полусмазанная вуалью сумерек, медленно разрасталась, многоруко размахивая дубинами и обрезками труб.
Их было много, больше, чем думалось, пожалуй, с тысячу, и пахан укорил себя за то, что давненько не пускал поселку кровь. Землеройкам позволили расплодиться сверх меры, а это уже может быть опасно.
Ну что ж! Нынче же ошибка будет исправлена. В конце концов, пахану не впервой было петушить немногим меньшие толпы, имея за спиной всего лишь полсотни бойцов, и не почти семь десятков отборной кодлы, как сейчас.
Даже град камней никого не смутил. Десяток-другой вольных крыс с пращами, выползших из подвалов, ничего не решат. Пускай ведут лохов за собой — первыми и лягут.
Тем легче будет потом.
Жаль, конечно, что фраера увели лошадей. Для конницы не составило бы труда рассечь и погнать толпу. Пешим, нет спора, сложнее…
Страха не было. И все же нечто настораживало.
Лишь за миг до столкновения грудь в грудь пахан понял, что именно. И похолодел.
Скрип. И мерный шорох. И снова, снова, снова —
Боязливые, панически боящиеся козырного прикида, лохи шли не каждый сам по себе, как бывало. Они надвигались спокойной волной, шагая в ногу, и на плечах идущих в первых шеренгах зловеще похрустывали пока еще неловко сидящие, только что — впервые! — надетые кожаные глянцево-скрипучие куртки…
Глава 2
«Что-то мы недодумали, коллега…»
Демократический Гедеон
18 апреля 2233 года по Галактическому исчислению
Встреча была проведена в полном соответствии с протоколом. Едва лишь дряхлый, разболтанно трещащий клепками скверно обновленной обшивки, космолет замер на бетонной посадочной полосе, к трапу, сияя лаком и золотом вензелей, подкатил правительственный экипаж, запряженный шестеркой вороных чистокровок, и офицер в парадной форме, при галунах и аксельбантах, соскочив с запяток, вытянулся в струнку, отдавая честь неторопливо спускающемуся по ступеням пассажиру.
Офицерик лучился юностью и гордыней.
Далеко не каждому из сослуживцев доверил бы господин Президент встретить и препроводить во Дворец высокого гостя. И хотя он, конечно же, никому и ничего не расскажет — ни маме, ни даже Эльзе, нет, не расскажет, ведь он же давал подписку! — но такая потрясающая новость, как прибытие космолета, хочешь не хочешь, а разнесется по столице, и это даст ему, адъютанту Его Превосходительства, бесспорное основание многозначительно хмурить брови и закатывать глаза, отвечая холодным молчанием на неизбежные расспросы…
– Ваше Превосходительство господин Председатель! От лица Его Превосходительства господина Президента имею честь доложить, что…
Он очень старался вычеканивать слова, как положено, и у него получалось! Но прибывший, седой, с редкими длинными усами старик, немного похожий на истощенного моржа, не оценил усердия.
Вяло кивнув, он проследовал в экипаж, уселся на мягкое сиденье, задернул шторы и аккуратно уложил на колени большой портфель из тисненой крокодильей кожи, украшенный тускло золотящимся, полустертым изображением вздыбленного медведя.
– Трогай! — приказал офицер кучеру, и юношеский голос сорвался, выдав глубоко спрятанную обиду.
И шестеро вороных красавцев ходко рванули с места, вынося экипаж с бетона посадочной полосы на асфальт трассы, ведущей к центру столицы.
Мелькали кварталы, оставались позади запущенные скверы, немногочисленные прохожие таращились вслед вихрем пролетающей карете. А прибывший дремал, так и не отдернув шторки. Не на что было глядеть. Тот Гедеон, который помнился, исчез безвозвратно. А современные виды вовсе не интересовали господина Председателя Совета Единого Ормузда. Даже не глядя, мог он сказать, что увидит там, за окошком.