Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII
Шрифт:
– Ну ты паскуда!.. – с ненавистью выплюнул Брум. – Я врезал бы тебе, если бы не был так слаб!.. Пошёл вон, я не хочу тебя больше видеть! Иди и подумай о том, как поступить, если в тебе есть хоть капля порядочности! И запомни: когда я поправлюсь, я тебя прибью, если ты не найдёшь в себе мужество поступить как порядочный человек!
Опасаясь, как бы не стало ещё хуже, Линд, не говоря ни слова, подскочил и быстрым шагом вышел из комнаты. Брум, бессильно рухнув на подушку, задыхался от ярости. Его лихорадило сейчас ещё сильнее, чем до визита бывшего друга. Казалось, он вот-вот лишится чувств. Мир кружился и плыл, отчего к горлу подкатила тошнота…
Брум
***
– Ты не женишься на этой девушке, сын, можешь не волноваться. Хэддасы, похоже, считают иначе, но это я беру на себя.
Разговор с отцом прошёл куда легче, чем общение с Бруматтом. Барон Ворлад, судя по всему, не слишком-то рассердился – скорее, его развеселили унылое выражение лица Линда и его сбивчивый рассказ с неловкими заминками, когда парень пытался подобрать слова. В самом же поступке отец не видел ничего плохого.
– Ты стал мужчиной, Линд, – даже с каким-то уважением проговорил барон. – И не потому, что поразвлёкся с этой девушкой, но потому, что не стал скрывать этого, подобно сопливому мальчишке. Что же, кровь твоя густа и горяча, и я давно ожидал чего-то подобного. Конечно, ты доставил бы мне меньше хлопот, если бы выбрал какую-нибудь смазливую служаночку… Впрочем, откуда им тут взяться, да, сынок? – внезапно хохотнул он.
Что-то сальное было в этой усмешке, и Линду вдруг подумалось, что и сам отец хаживал на сторону, не всегда храня верность госпоже Ворлад. Эта мысль неприятно поразила юношу, но он поспешил поскорее отделаться от неё. Кроме того, у него были сейчас проблемы поважнее.
– Я сам поговорю с Хэддасом, – небрежным тоном, словно речь шла о его вассале, продолжил барон. – Так будет лучше. Если к нему придёшь ты, он, чего доброго, вообразит, что без свадьбы тут не обойтись, как и этот твой недалёкий приятель. Мы слишком долго жили рядом, и они уже, похоже, позабыли, что мы им не ровня… Да и эта девушка… Она смазливая, не спорю, но она же – полная дура! Неужто они всерьёз думали, что им удастся пристроить её кому-то?.. Впрочем, вряд ли – Хэддас не так глуп, как его младшие отпрыски.
Линд редко разговаривал с отцом, и чаще всего тот старался играть роль этакого дружелюбного ко всем человека, так что сейчас ему было странно слышать столь нелицеприятные высказывания в адрес людей, к которым барон обычно выказывал крайнюю расположенность. Возможно, это значило, что отец признал в нём взрослого, и заговорил как с равным, но сейчас это немного обескураживало.
– Но вообще-то тебе, пожалуй, будет лучше уехать. Если тебя здесь не будет – пыль уляжется побыстрее. Думаю, ты уже вполне готов к самостоятельной жизни. Отправишься в Кидую, и вскоре позабудешь этот богами забытый угол. А уж сколько там смазливых дурочек, которые только и ждут, чтобы их попортил кто-то вроде тебя! Куда этой дуре до них!..
– А если Динди забеременеет?.. – поморщившись от отцовского цинизма, робко спросил Линд.
– Ну так что ж с того! – беззаботно ответил Довин. – Будешь потом хвалиться своим друзьям, что где-то на севере у тебя уже бегает бастард! Да и этой полоумной хоть какое-то утешение, если, конечно, она будет в состоянии приглядывать за ребёнком. Разберутся, тебе-то что за дело?
Откровенно говоря, разговор получился
Хотелось уехать поскорее, чтобы, по возможности, не встречаться ни с Брумом, ни с кем-то ещё из семейства Хэддасов. Линд, разумеется, не воспринял всерьёз угроз приятеля, и нисколько не опасался за свои жизнь и здоровье, но ему не хотелось новых сцен. Родня Динди, очевидно, смотрела на вещи иначе, нежели они с отцом, и было ясно, что эти мировоззренческие противоречия никуда не денутся.
***
Уехать получилось совсем не так скоро, как надеялся Линд. Сборы для переезда были нешуточными. Мама бесконечно суетилась, опасаясь, что непременно будет забыто что-нибудь важное, отец ждал рекомендательного письма, которое ему вроде бы обещал написать легат. Барон Ворлад всегда делал вид, что он – весьма серьёзная шишка в столичных кругах, но в глубине души осознавал, что его собственных рекомендаций для сына будет явно недостаточно.
Ехать Линду предстояло в саму Кидую. С некоторым смущением отец сообщил, что их дом в Руббаре продан уже много лет назад, так что в родном городе юного Ворлада никто не ждал. «Да и ни к чему тебе менять одно захолустье на другое» – добавил он.
За все эти дни Линд старался поменьше выходить из комнаты и общался только с родителями да слугами. Похоже, Хэддасы сделали всё, чтобы не выносить сор из избы, и прислуга была не в курсе причин скорого отъезда молодого барчука. Линд делал вывод об этом исходя из того, что слуги общались с ним с прежними уважением и предупредительностью, безо всякой скрытой неприязни. Странную дурочку-Динди здесь любили, и даже последний конюх, пожалуй, готов был вступиться за неё в случае чего.
Линд знал, что Бруматт начал поправляться, и уже выходил погулять, как всегда, беря с собой сестру. Но он даже не пытался наладить контакт. Отец уже объявил, что Линд поедет один, а это значило, что, скорее всего, они с Брумом больше уже никогда не увидятся. Ну а коли так – какая разница, как и когда они расстанутся?..
Он не знал, как отреагировал на случившееся сеньор Хэддас. Отец сказал, что поговорил с ним и всё уладил, но в подробности вдаваться не стал. Впрочем, на первый взгляд ничего не изменилось – семейство Ворладов не выставили вон из имения, сам барон, вроде бы, по-прежнему почитался дворнёй как «главный хозяин». Кажется, отец был прав – сеньор Хэддас был слишком зависим уже от своих постояльцев, чтобы проявлять норов.
Наконец долгожданный день наступил. Барон Ворлад явился к сыну и объявил, что заручился рекомендательным письмом от центуриона второго ранга Деррса. Линд не посмел спросить, почему рекомендации написаны не легатом, а лишь центурионом, но отец наверняка прочёл этот немой вопрос на его лице, потому что разразился презрительно-гневной тирадой о глупости иных начальников.
– Можешь не беспокоиться, сын, – с абсолютной уверенностью в голосе произнёс он. – Это письмо откроет перед тобой многие важные двери. Центурион Деррс – старый вояка, и у него много влиятельных друзей в столице. Он указал несколько адресов – пройдись по ним в той очерёдности, в какой они записаны. Уверен, что дальше первого ты и не продвинешься, ну разве только по собственному желанию!