Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной»

Нерсесов Яков Николаевич

Оставалось выяснить, как поведут себя воины третьей линии французов: кинутся ли они в атаку через густо усыпанную мертвыми телами их соотечественников, разбухшую от влаги и пролитой крови пахоту? Вместо того чтобы навалиться на англичан, пока они были заняты в свалке, конные французы бездействовали, с ужасом наблюдая гибель своих «братьев по оружию» в ожесточенной резне. Многие из них и вовсе покинули ряды и бежали. Именно эту картину и увидел Генрих V, стремительно взобравшийся на гору трупов. Ему хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, что по крайней мере на данный момент эта боевая линия врага не представляет для англичан никакой опасности. Победоносные англичане принялись разбирать завалы, местами выше человеческого роста, из поверженных, оглушенных французов, уводя в тыл ради выкупа оставшихся живыми вражеских рыцарей в богатых доспехах. Почти два часа занимались они этим приятным занятием.

…Между прочим, историки склонны считать, что в битве при Азенкуре английский король-рыцарь

совершил-таки нерыцарственный поступок! Вот как это было! Единственным успехом французов в сражении при Азенкуре было внезапное нападение на английский тыл отряда местного сеньора Изембера д’Азенкура. По собственной инициативе он лихо атаковал плохо охраняемый английский обоз. В нем помимо всего прочего, в том числе пленных французских рыцарей, находились армейская казна и личные драгоценности английского короля. Они ухитрились не только учинить там полный разгром, но и захватить главную королевскую корону и личную печать короля! Это неожиданное событие случилось уже в конце сражения и серьезно обеспокоило Генриха V: оказалось, что в английском тылу отнюдь не все спокойно. Ситуация осложнилась начавшейся отчаянной атакой на измотанных англичан небольшой группы высокородных рыцарей из третьей французской линии под началом отчаянного рубаки де Фокамбера. Тыловой лагерь находился достаточно далеко от место битвы – в полутора километрах – и Генрих V не мог правильно оценить, что там происходит. Он опасался, что, воспользовавшись неразберихой в его тылу, огромное количество плохо охраняемых пленных рыцарей могли обратить оружие против англичан, у которых победа была уже почти в кармане. А у его изнуренных тяжелым боем людей могло не хватить сил и для отражения атаки с тыла, и для охраны огромного количества пленных рыцарей, и для противостояния последней атаке с фронта французов третьей линии, которых было больше, чем англичан. К тому же наконец появился на поле боя запыхавшийся авангард герцога Брабанта (младшего брата герцога Бургундского), присоединившийся к де Фокамберу! Все это вынудило Генриха V поспешить с крайне непопулярным в рыцарской среде той поры решением – решением, нарушившим рыцарские правила ведения войны. Боясь неблагоприятного перелома в ходе сражения, английский король приказал перебить пленных рыцарей своим рыцарям, но те отказались терять богатый выкуп. Пришлось поработать «мясниками» 200 лучникам, благо навыков в этом кровавом деле им было не занимать: топорами и мечами, палицами и молотами они орудовали столь же споро, как и своими длинными луками. Пока французские всадники третьей линии скакали к вражеским позициям, англичане, успевшие разделаться с диверсией сеньора д’Азенкура, встретили их во всеоружии. Последняя в этот день схватка англичан с французами была короткой и вялой. Деморализованные французы повернули назад. Но только после того как атаки д’Азенкура и де Фокамбера были успешно отражены, оставшимся к тому моменту в живых пленникам перестали резать горло, словно скоту на скотобойне. Сколько успели вырезать – неизвестно. Но свою репутацию короля-рыцаря предводитель англичан все же запятнал кровью сдавшихся ему в плен французских рыцарей. Так бывает: «a la guerre – comme a la guerre» («на войне как на войне»)! Так или иначе, но немало французских историков предпочитали потом характеризовать английского короля Генриха V Монмута не иначе, как «горлореза».

В трехчасовом сражении англичане, умело и стойко обороняясь, одержали полную победу над храбрыми, но бестолково нападавшими французами. Это была одна из самых блистательных побед в славной истории английского оружия, о чем упоминается в знаменитой пьесе полулегендарного Уильяма Шекспира «Генрих V»!

…Между прочим, ввиду скудости достоверной информации из первоисточников невозможно с точностью определить потери противоборствующих сторон в этом сражении. Известно только, что англичане, потеряли значительно меньше людей, чем французы. Французские источники упоминают о 4 – 10 тыс. погибших с французской стороны и 1600 погибших с английской. Английские источники разнятся в оценках, называя цифры от 1500 до 11 000 убитых французов и порядка 100 – 112 убитых с английской стороны, в том числе 13 рыцарей, и неизвестное количество раненых. По другим данным английские потери равнялись 400 – 600 бойцам. Как бы то ни было, французы в очередной раз потеряли цвет своего рыцарства. В битве погибли 3 герцога (в том числе Антуан Бургундский, герцог Брабанта и Иоанн I Мудрый, герцог Алансонский), 9 графов (в частности, Филипп II, граф Неверский), коннетабль Франции Карл д’Альбре, командир арбалетчиков и маршальский прево, 92 барона, а также десятки представителей более мелкой французской знати. Погибла почти вся верхушка противоборствующей при французском дворе бургундцам партии арманьяков. В результате на первые роли при французском дворе вышли бургундцы, или бургиньоны, под началом своего вождя герцога Жана Бесстрашного. (Его дальнейшая судьба трагична, но «на войне, как на войне», тем более, при дворе). Погибли бальи девяти крупнейших северных французских городов. Количество пленных французов оценивается в 700 – 2200 человек, среди которых – маршал Жан II ле Менгр Бусико и герцог Карл Орлеанский (первый – так и умер в плену, а второй пробыл в нем аж до 1440 г.!). Почти все пленные были представителями именитой знати, так как все менее знатные пленники

были уничтожены англичанами. Процесс опознания трупов французской знати занял немало времени. Среди английской знати погибли лишь Эдуард Норичский, 2-й герцог Йоркский, внук английского короля Эдуарда III и юный Майкл де ла Поль 3-й граф Саффолк (1394 – 25.10.1415). Если тела этих высокопоставленных англичан обварили кипятком с целью уменьшения их веса и отправили для захоронения на родину, то тела погибших под Азенкуром простых англичан были кремированы: их поместили в амбар, который подожгли.

Итак, под Азенкуром в очередной раз повторился результат сражений при Креси, Пуатье, Оре и Наваретте: англичане одержали безоговорочную победу над французами. Неплохая в целом задумка д’Альбре – заставить врага атаковать французов – не сработала. Во-первых, принцы крови навязали ему свою пагубную тактику боя – конно-пешую атаку на выгодно выбранную англичанами узкую позицию, где естественные препятствия умело прикрывали фланги численно уступавшего врага. Во-вторых, французы так и не сумели лишить противника его главных козырей – массированного огня лучников по медленно двигавшимся крупным массам врага. В-третьих, в разбухшем месиве из скользкой и липкой грязи конные рыцари не могли набрать необходимую скорость для таранного удара. Они превращались в удобные мишени для вражеских стрелков, метко выбивавших в первую очередь их боевых коней. Падая, те увлекали за собой тяжеловооруженных седоков. Следовавшим за ними пешим рыцарям приходилось шагать не только по грязевому месиву, но и по многочисленным трупам своих павших братьев по оружию.

…Кстати, после разгрома под Азенкуром последовали новые поражения французов в весьма схожих по сценарию битвах с англичанами – при Краване (в 1423 г.), Вернейле (в 1424 г.) и Рувре (в 1429 г.). Репутация английских лучников поднялась на такую высоту, что у французов начинали дрожать коленки еще до того, как они вступали с ними в схватку. Эта болезнь продолжалась до появления на авансцене Столетней войны Лотарингской Девы, или Жанны д’Арк.

Несмотря на уверенную победу англичан под Азенкуром, особых политических дивидендов от нее они не получили. От прямого наступления на Париж после некоторого раздумья Генрих V отказался. По политическим мотивам он предпочел вернуться на родину, где 23 ноября с триумфом был встречен населением Лондона. Тем не менее его победа закрепила легитимный характер Ланкастерской династии и, как следствие – законный характер дальнейших завоеваний короля во Франции как справедливой борьбы за свои права и привилегии.

Однако битва имела и другие последствия. Сразу же после сражения рухнуло хрупкое перемирие между враждовавшими домами бургундцев (бургиньонов) и арманьяков. Последние понесли тяжелые потери в сражении, чем не замедлили воспользоваться бургундцы, немедленно собравшие войска и двинувшиеся на Париж.

Отсутствие единства в раздираемой раздорами стране позволило английскому королю основательно подготовиться к новой кампании против Франции. Начавшись в 1417 г., она протекала значительно легче для англичан.

…В частности, 11 – 13 марта 1416 г. под деревней Вальмон 1200 воинов незаконнорожденного сына Джона Гонта Томаса Бофорта графа Дорсета (1377, замок Бофор, Франция – 27/31.12.1426, Кент, Англия) попала в засаду 2,5 тыс. воинов Бернара VII графа д’Арманьяка. Поначалу французам сопутствовала удача: их кавалерия прорвала слабую и тонкую боевую линию англичан. Вместо того, чтобы добить врага, возбужденные и ликующие французы кинулись грабить его обоз. У англичан появилась возможность для перегруппировки их малых сил – не более 850 – 1200 бойцов. Тяжелораненый граф Дорсет сумел занять круговую оборону в большом саду, огороженным высоким забором и глубокой канавой. Арманьяку предстояло снова атаковать врага, но англичанам удалось путем переговоров дотянуть до ночи, после чего основные силы французов удалились в соседний Вальмон на ужин и отдых. Дорсет воспользовался этим шансом и под покровом ночи успел ретироваться незамеченным так далеко – вплоть до морского побережья, что французы очень долго его искали. И все же англичан настигли воины де Луаньи и в устье реки Сены неподалеку от Шеф-де-Ко они были вынуждены принять новый бой. Несмотря на численное превосходство неприятеля, англичане изрубили его «в капусту».

10 сентября 1419 г. сторонники покойного герцога Людовика Орлеанского убили на мосту Монтеро во время встречи дофина Карла, герцога Бургундского Жана Бесстрашного, тем самым вернув ему «должок» 12-летней давности, когда с его ведома был зарезан его старый недруг герцог Людовик Орлеанский. Сын убиенного – Филипп Добрый (31.07.1419, Дижон, Бургундия – 15.06.1467, Брюгге, Фландрия), чьи владения включали обширнейшие земли (Бургундия, Фландрия, Артуа, Невер, Ретель и Франш-Конте), предпочел вступить в союз с Генрихом V, став вскоре одним из самых знаменитых и могущественных правителей герцогства Бургундского за всю его историю.

При помощи бургундцев английский король Генрих V добился огромных успехов и в 1420 г. вынудил Францию подписать в городе Труа тяжелый и позорный мир. По этому договору страна теряла свою независимость и становилась частью объединенного англофранцузского королевства. При жизни душевнобольного короля Карла VI фактическим правителем Франции становился сам Генрих V, затем престол должен был перейти к его сыну Генриху VI. Сын же Карла VI, дофин (наследный принц) Карл лишился права наследования.