Великий йогин и его ученик. Жизнеописания Шивабалайоги Махараджа и Шиварудра Балайоги Махараджа
Шрифт:
Подвергнув его по неведению всем этим испытаниям, они поняли, что он находится в необычном состоянии сознания, хотя тело оставалось живым. Не зная, что думать и что предпринять, они решили обратиться за советом к взрослым и бросились в деревню к родственникам Сатьяраджу. Несколько людей из деревни вместе с его дядей отправились на место происшествия, но так же, как и дети, ничего не поняли. У каждого было свое мнение и множество предположений. Один из жителей деревни решил, что Сатьяраджу одержим духом и, чтобы выгнать его из тела, нужно хорошенько поколотить мальчика. У него в руках была короткая палка, которой он и начал его бить. Сатьяраджу не осознавал происходящего, так же как не осознавал предыдущих действий детей: Шивалингам целиком и полностью поглотил его осознанность.
Лишь по чистой случайности один из ударов пришелся по межбровью как
По пути домой попытки выяснить, что произошло, возобновились с новой силой. Мальчика забросали вопросами: может быть, им овладело местное деревенское божество или злой дух? Может быть, он решил стать садху? Или он повредился умом и «съехал с катушек»? Он не отвечал ни на один из вопросов, едва ли сознавая действительность, будучи поглощенным видением великолепного Лингама, остававшегося центром притяжения его внимания, несмотря на суматоху вокруг. Процессия вместе с мальчиком дошла до дома, но тут выяснилось, что он не может войти внутрь: его ноги стали жесткими и совершенно не гнущимися, и он не мог преодолеть даже невысокие ступеньки. Его подняли и перенесли через них, но тут возникло новое препятствие: ноги мальчика уперлись в дверной проем и никак не хотели менять своего положения. Как народ ни старался, ни сдвинуть его ноги, ни согнуть их в коленях у них не получалось. Промучившись около часа в попытках хоть как-то впихнуть его в дом, они наконец сдались, признав, что это просто физически невозможно. Чтобы не привлекать еще большее количество зевак, уже и так сильно увеличившихся числом, решено было оставить мальчика на веранде.
С появлением новых зрителей возникли и новые объяснения случившегося: кто-то по-прежнему считал его одержимым, кто-то решил, что он помешался, кто-то был уверен, что мальчик просто-напросто притворяется и водит всех за нос. И только один старик в толпе понял истинную причину состояния, которому все они стали свидетелями, – он увидел, что произошло божественное преображение Сатьяраджу в йогина. Все остальные продолжали выдвигать свои версии и рассуждать о том, что же делать дальше. Маленькие деревеньки не богаты на события, поэтому этот случай, естественно, стал предметом общих пересудов и внес разнообразие в незатейливую жизнь деревенских жителей. Еще в течение нескольких часов народ не расходился, обсуждая и пересказывая случившееся, но уже к вечеру чувство новизны исчезло вместе с разошедшимися по домам соседями и только самые стойкие остались на месте в предвкушении новых событий. Ситуация была настолько необычной и неожиданной, что предсказать, что произойдет дальше, было невозможно. Постепенно ночь опустилась на деревню, усыпив жителей и заставив их временно забыть о ежедневных заботах. Заснули один за одним и те, кто остался рядом с мальчиком. Хотя сознание Сатьяраджу все так же было поглощено видением восхитительного Лингама и резонирующим божественным звуком «Ом», в его уме возникла мысль о том, что ему нужно вернуться на берег реки, где произошло посвящение. Тихо встав со своего места, он пошел назад к реке, туда, где все случилось, и снова сел в падмасану. На этот раз его глаза не хотели закрываться, и он продолжал сидеть с открытыми глазами, оставаясь полностью сконцентрированным на сияющем Шивалингаме, по-прежнему находящемся перед ним. Спустя короткое время начался ливень, но ничего не изменилось: он все так же сидел, не шевелясь, погруженный в безмолвное созерцание Лингама. Проливной дождь шел всю ночь, но он не покинул своего места. Его погружение в созерцание великого и зачаровывающего символа было настолько тотальным, что в уме даже не возникло мысли о том, чтобы перебраться куда-либо под навес.
Утром жители деревни снова пришли
Начавшийся ночью проливной дождь не прекращался в течение дня ни на минуту, а мальчик так и оставался сидеть с открытыми глазами на том месте, где его оставили под деревом и импровизированным зонтом. Он продолжал безотрывно созерцать Шивалингам, и ничто не могло его потревожить. Он видел происходящее вокруг – кто-то предлагал ему молоко, кто-то переносил его под дерево и строил навес, кто-то приходил и уходил, но все это существовало лишь на поверхности ума, не затрагивая его внимания, полностью погруженного в созерцание живого и вибрирующего Лингама. Все остальное казалось нечетким, неважным и ненужным.
Пришла ночь, жители деревни разошлись по домам, и он остался сидеть под деревом один. Несколько проходящих мимо мальчишек с удивлением услышали доносящийся откуда-то божественный звук «Ом». Они побежали в деревню за взрослыми, некоторые из которых тоже слышали этот звук, и оказалось, что звук идет из того места, где сидит Сатьяраджу. Примерно в течение часа они ждали, слушая и наблюдая за резонирующим гудением «Ом», пока в конце концов звук не стих. После этого они подошли к неподвижной фигуре мальчика и снова перенесли его в дом. Сестра Сатьяраджу предложила ему попить молока, он выпил, лег и спокойно заснул.
Поутру сестра приготовила ему легкий завтрак. Он покушал, после чего перед ним снова появилось видение Шивалингама в сопровождении звука «Ом», которое овладело его вниманием целиком и полностью. Он покинул дом и направился к берегу реки, где у него неожиданно открылись сильная рвота и диарея. Через какое-то время симптомы исчезли, он сел и продолжил медитацию. Несколько деревенских жителей все утро и весь день строили для него укрытие из листьев пальмиры, а когда работа была закончена, пригласили его перейти на новое место, чтобы защитить его от непогоды. И хотя Сатьяраджу едва осознавал происходящее, поскольку все внимание было сосредоточено на чудесном образе Лингама и окутывающем его вибрирующем звуке «Ом», он без сопротивления, спокойно перешел в укрытие и сел там.
В течение этих нескольких знаменательных дней мама и дедушка мальчика находились в городе по соседству. Они и представить не могли, что в это время происходит с их ребенком и какое с ним случилось преображение. Вернувшись вечером домой и услышав рассказы соседей, они бросились к указанному месту и увидели Сатьяраджу, молча сидящего со скрещенными ногами, погруженного в глубокую медитацию. Его лицо было спокойным и умиротворенным. Они в расстройстве подбежали к нему, начали его звать, пытаясь отвлечь от медитации, но все его внимание принадлежало находящемуся перед ним образу Шивалингама. В ужасе от происходящего, Парвати громко зарыдала и, словно обезумев, начала снова и снова выкрикивать его имя. Инстинктивно схватив его в объятия, она начала раскачивать его вперед-назад, умоляя его вернуться к ней.
Ее крики и плач мало-помалу вернули его к действительности, и Парвати стала его уговаривать пойти домой. Однако опыт прошедших дней очистил ум Сатьяраджу от представлений о родственных связях и мирских обязанностях – мир больше не казался ему реальным, и он отказался вернуться домой, заверив мать в своем желании остаться и продолжить открывшийся ему путь. Спокойно и доброжелательно сказав об этом матери, он снова вернулся к медитации, и на этот раз никакие уговоры или протесты не могли вырвать его из божественных объятий.
Голи Сатьям, услышав о том, что внезапно приключилось с его дорогим внуком, также бросился к нему со всех ног, чтобы отвести домой, но, увидев, насколько спокойно мальчик принял свою судьбу, успокоился и благословил Сатьяраджу во всех его начинаниях. Зная силу его намерения, непреклонность и упорство в достижении цели, Голи Сатьям не сомневался, что мальчик не свернет и пройдет путь до конца. Но, будучи самым близким его другом на протяжении многих лет, он не мог сейчас скрыть своего разочарования относительно их общих надежд на улучшение материального положения семьи и сказал об этом Сатьяраджу. По-прежнему смутно осознавая присутствие родственников, мальчик пообещал им, что все будет в порядке, и снова впал в глубокую медитацию.