Великий жулик Большой папа
Шрифт:
– За профессиональную. Тут кругом блуждающие токи.
– И чего они?…
– Спиндилез вызывают.
– Алешка проделал все манипуляции в обратном порядке и остановил состав.
– Ищите себе другого машиниста. А я за такие бабки даже из дома не выхожу.
Научился с бандитами разговаривать. Мне даже неловко стало. И боязно. Жаль, что пистолет в чемодане.
– А что за спиндилез такой?
– обеспокоенно спросил Котяра.
– Скоро узнаете, - пообещал Алешка, вставая с кресла.
–
Котяра выскочил из кабины первым и засеменил перед нами, оборачиваясь на ходу и убеждая:
– Нет, дорогой мой, не горячись. Ты же деловой человек. Так дела не делают. Твоя цена?
– Я уже сказал.
– На хрена тебе такие деньги?
– не выдержал жадный Котяра.
– На молоко. За вредность.
– Ладно. Четыре сотни.
– Две вперед.
Мы уже шли по нашему вагону. Остановились у нашего купе. Котяра достал бумажник, но… Тут его взгляд упал на табличку на двери.
– Это что?
– как-то безумно ткнул в нее пальцем.
– Сами знаете, - Алешка снял табличку и сунул ее под футболку.
Это была совсем не та табличка: «Не влезай! Убьет!» Это была другая. На ней была нарисована оскаленная собачья морда и написано: «Осторожно! Злая собака!»
Где-то я недавно такую видел. Но вот где? А! На «Шапито»! Но почему она произвела на Котяру такое впечатление?
Он тут же вручил Алешке деньги, сказал:
– Ну-ну, дорогой мой, - и поспешил в свой вагон.
– Маме не проболтайся, - предупредил меня Алешка.
– А то еще обидится.
Еще бы! Мы ведь ее и гулять выводили! Не соскучишься с этим сорванцом.
Но в чем же волшебная сила этой таблички? Люди без совести и чести, с автоматами в руках не боятся злых собак. Они сами как бешеные собаки…
– Я тебе все потом объясню, - пообещал Алешка.
– А спиндилез?
– с надеждой спросил я.
– Что за собака такая?
– А я знаю?
– Алешка с искренним удивлением распахнул глаза.
– Какой-то дядька в кино хвалился. Я и вспомнил.
И мы вошли в свое купе.
Оно благоухало степными ароматами. Но мама была грустна, скучала без папы. Правда, была спокойна. Алешка своей табличкой обеспечил ее безопасность.
А как быть, если мама пойдет, например, в туалет? Не повесит же он табличку ей на спину?
Хотя, кто знает? Этот сорванец всегда находит оригинальные решения проблем.
– А чего мы опять встали?
– спросила мама.
– Не знаете? Проехали немного - и встали?
– Реверс заело, - объяснил Алешка.
– Скоро тронемся. А поесть чего-нибудь найдется?
Алешка знает мамины слабости. И умеет ими пользоваться. Ей все время кажется, что он голодный. И любой неприятный или опасный разговор можно тут же направить в мирное русло.
– Ой!
– мама засуетилась. Стала переставлять свои букеты на папину полку. Только кактус не тронула.
Алешка с аппетитом стал уплетать остатки жареной еще дома курицы - какая дорога без курицы?
– К нам никто не заходил?
– спросил он, прожевав.
– Нет, кому мы нужны?
– она с удовольствием наблюдала, как Алешка ест. А как я ем, ее не интересовало, я-то - старший. Почти взрослый.
Вообще, я стал чувствовать какую-то незаслуженную обиду. В поезде творится черт знает что. Алешка садится за штурвал электровоза. Зарабатывает сотни баксов. И самое главное - что-то знает. И что-то собирается натворить. А я? Брожу, как в тумане, натыкаясь на стулья… Впрочем, какие там в тумане стулья? Опять на подхвате. «Сделай то. Сделай это. А я тебе все потом объясню».
Хватит! Надо тоже проявить инициативу. Герой, конечно, из меня не получится. Но на роль отважного рядового бойца и я сгожусь.
А какой боец без оружия?
И я, обглодав куриную косточку, стянул незаметно ключи от чемодана, забрался на верхнюю полку и, пользуясь тем, что мама радостно смотрит Алешке в рот, тихонько отпер его. Приоткрыл крышку, нащупал в глубине тяжелую холодную сталь пистолета, вытащил его и сунул в багажную сетку, накрыв скомканным полотенцем. А попутно прихватил, думая, что это запасная обойма, какой-то небольшой предмет. Это оказалась та самая штучка, которую Зинаида Петровна, «ботаничка», передала папе. И вовсе не обойма. А магнитофонная кассета.
– Мне пора, - сказал тут Алешка.
– Меня начальник ждет. Пошли, Дим.
– Из вагона не выходить, - предупредила нас мама.
– Поезд, наверное, скоро тронется.
– Без меня не тронется, - уверил ее Алешка.
Мама усмехнулась - фантазер, - не догадываясь, как он прав.
Мы вышли в коридор, прошли его и остановились в тамбуре.
Я показал Алешке кассету.
– Здорово!
– сразу же сказал он.
– Я сейчас!
Лешка вернулся в купе и прихватил свой плеер.
– Давай сюда.
– Он вставил кассету и включил звук.
То, что мы услышали, не стало для нас особой новостью. Это была хрипучая, не ясная запись каких-то переговоров. Тех самых, о которых папа беседовал у нас в купе с «ботаниками». Значит, точно - Зина с Женей наши люди. И они как-то из своего купе наладили прослушку вагона «Шапито». И докладывали о ее результатах папе. Ученики такие, студенты…
Там, в записи, упоминался какой-то папа, но явно не наш. А потом и наш - тоже. И эта фраза нас очень огорчила. «Нужно полковника нейтрализовать. Но осторожно, в поезде наверняка есть его люди».