Великое княжество Литовское
Шрифт:
Московский князь обещал помощь, но слишком долго размышлял, какого рода она будет. Нерешительность Василия привела к тому, что Смоленск вновь оказался во власти Витовта.
В 1405 году Витовт совершил еще одну попытку подчинить своей власти Новгород и Псков. Война переполнилась жестокостями. В псковской земле «Витовт взял город Коложе и вывел 11 000 пленных, мужчин, женщин и детей, не считая уже убитых; потом стоял два дня под другим городом, Вороначем, где литовцы накидали две лодки мертвых детей: такой гадости, говорит летописец, не бывало с тех пор, как Псков стал» (С. М. Соловьев). Тут следует отметить, что изменился сам характер войн: кончилось время легких
Псков и Новгород обратились за помощью к московскому князю. Мы видели, сколько колебаний стоило Василию Дмитриевичу подобное обращение со стороны Смоленска, – и город, который сам шел в объятья Москвы, в конце концов был присоединен к Великому княжеству Литовскому. Теперь отношения зятя и тестя в корне меняются, отныне между двумя государствами начинается беспрерывная кровавая беспощадная борьба.
Хотя у Москвы с Новгородом и Псковом всегда существовали напряженные отношения, князь Василий действует с удивительной решительностью. Он понял, что тесть не удовлетворится поглощением Смоленска, а в случае успеха – Новгорода и Пскова; опять же, колоссальные потери литовцев в битве на Ворскле добавляли надежды на успех. Московский князь объявляет войну Витовту и в союзе с тверским князем вторгается на территорию Великого княжества Литовского.
Впрочем, больших успехов московское войско не достигло, разве что привело в ярость Витовта: он приказал перебить всех москвитян, что находились в его владениях.
Корона для великого князя
Кроме войны с восточнорусскими княжествами Витовту приходилось вести упорную дипломатическую борьбу с Польшей: здесь на кону стояла самостоятельность Великого княжества Литовского. Витовт желал ее сохранить в первозданном виде, несмотря на обещание Ягайлы присоединить земли литовские и русские к Польше.
Поляки не торопились с исполнением главнейшего пункта Кревской унии, понимая, что в этом вопросе поспешность ни к чему хорошему не приведет, но и не оставляли надежды прибрать к рукам огромнейшее княжество. В 1398 году поляки предприняли попытку утвердить некий элемент зависимости: королева Ядвига в письме к Витовту напомнила, что Великое княжество Литовское и Русское Ягайло передал ей в вено и, следовательно, она должна получать от него ежегодную дань.
Для требования дани был избран не совсем удобный момент: Витовт находился на вершине могущества, он готовился расправиться с татарами, а затем покорить Восточную Русь. Чтобы придать отказу видимость законности, Витовт созвал сейм и задал боярам вопрос: «Считают ли они себя подданными короны Польской в такой степени, что обязаны платить дань королеве?» Ответ был единогласным: «Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольны, наши предки никогда полякам дани не платили, не будем и мы платить, останемся при нашей прежней вольности».
«После этого поляки больше уже не толковали о дани, – рассказывает С. М. Соловьев о том, к чему привело требование королевы. – Но Витовт и бояре его не могли забыть этой попытки со стороны Польши и должны были подумать о том, как бы высвободиться и из-под номинального подчинения. Однажды на обеде, данном по случаю заключения мира с Орденом, бояре провозгласили тост Витовта, короля литовского и русского, и просили его, чтоб он позволил всегда так величать себя. Витовт на этот раз притворился скромником и отвечал, что не смеет еще почитать себя достойным такого высокого титула».
Отнюдь
Польша продолжила дипломатическое наступление на Великое княжество Литовское после поражения Витовта на Ворскле; пусть не удалось присоединить его сразу – расчет брался на перспективу. В 1401 году на Виленском сейме, проходившем с участием Ягайлы и Витовта, было решено, что после смерти Витовта Великое княжество Литовское перейдет под власть польского короля.
В 1413 году на Городельском сейме Польша сделала еще один хитроумный ход с целью привлечения на свою сторону литовской шляхты и магнатов. Согласно Городельскому привилею, литовское дворянство уравнивалось в правах с дворянством польским – но только то, что приняло католичество. На православных льготы и вольности, вырванные польской шляхтой у королей, не распространялись.
На склоне лет Витовт развил кипучую деятельность, целью которой было преобразование Великого княжества Литовского в королевство и получение короны. Он обратился с этой просьбой к императору Священной Римской империи Сигизмунду. Время было выбрано удачно: Сигизмунд вел тяжелейшую борьбу с гуситами и турками, а потому сам нуждался в союзниках, помощи и поддержке.
В 1429 году в Луцке состоялась встреча трех властителей: императора Сигизмунда, короля Владислава-Ягайлы и великого князя Витовта. По всему видно, что Сигизмунд очень рассчитывал на союз с Витовтом; если Рим и католический мир относились к православным христианам как к схизматикам и даже еретикам, то из уст императора было озвучено совсем другое мнение:
«Я понуждаю папу, чтоб он созвал собор для примирения с гуситами и для преобразования церкви; отправлюсь туда сам, если он согласится; если же не согласится, созову собор собственною моею властью. Не должно пренебрегать также и соединением с греками, потому что они исповедуют одну с нами веру, отличаясь от нас только бородами да тем, что священники у них женатые. Но этого, однако, не должно ставить им в порок, потому что греческие священники довольствуются одною женою, а латинские держат их по десяти и больше».
Слова Сигизмунда вызвали недовольство делегации поляков, среди которых было много духовных особ. Бедняги не знали главного: за их спиной успешно шли переговоры о признании Витовта королем литовских и русских земель. Император дал согласие на появление в Европе еще одного королевства; более того, им с Витовтом удалось добиться одобрения этого акта со стороны слабовольного Ягайлы.
Когда все обстоятельства происходящего в Луцке стали известны полякам, то последних поразил шок от того, что мечта о присоединении Литвы и Руси, к которой они продвигались не один десяток лет, за которую пролили много польской крови, рушится в одночасье – причем в этом есть вина их собственного короля. Лояльное отношение Сигизмунда к православию в этом свете показалось намеком, что следует забыть о планах обращения православных Великого княжества Литовского в католическую веру.
Светские и духовные именитые вельможи ругались как сапожники, досталось всем, и королю в том числе. «Разве ты нас затем сюда позвал, чтобы быть свидетелями отделения от Польши таких знатных владений?» – спрашивали Владислава польские прелаты и вельможи.
Ягайло, обливаясь слезами, клялся, что никогда не давал согласия на отделение Литовского княжества от Польши, но его заверения ничуть не успокоили подданных. Возмущенные поляки оставили Луцк; король, покинутый всеми, ближайшей ночью бежал следом.