Великое Нечто
Шрифт:
— Ты заинтересовал меня, Рашид.
— Более того, господин, я могу сказать вам еще кое-что… — Хитро улыбаясь, Рашид наклонился к самому уху Сайда и что-то горячо зашептал.
— Об этом я догадывался. — Саид задумчиво провел рукой по усам. — В какой комнате девушка?
— В морской спальне, в вашей любимой. Девушка стоила мне огромных денег, господин. Ее братья жадные люди, не хотели уступить…
— Если девушка мне понравится, я сумею тебя отблагодарить, — успокоил его Саид и стал подниматься по ступенькам дома.
Как содержатель частного
У порога морской спальни Рашид оставил его и исчез, еще раз поклонившись. Так что дверь спальни Саид открыл сам.
Саид не мог объяснить, почему он так любил море, хотя детство и всю юность жил далеко от побережья и даже не умел плавать. Но море было его страстью, и эта спальня напоминала ему о нем. Свежие пальмовые листья устилали пол, ржавый якорь в углу, рыболовная сеть, образующая над кроватью своеобразный балдахин. У окна стоял столик с морскими блюдами, к которым он также питал слабость: рыба, лангусты, икра. Пожалуй, огромная кровать была единственным нарушением морского стиля: рыбаки чаще спят в гамаках.
На краю кровати неподвижно сидела девушка. Лица ее Саид не видел: оно было под тонким покрывалом. Плечи у девушки вздрагивали.
Саид улыбнулся.
— Не бойся, малышка. Я сумею быть щедрым и позабочусь о тебе, ты не пожалеешь, что я был твоим первым мужчиной.
Девушка всхлипнула, но другого Саид и не ожидал: девственницы всегда себя так ведут, им самим Аллахом положено быть робкими. Он не любил разнузданных и откровенных девиц, и Рашид это помнил.
— Я буду ласков с тобой, красавица. Подними покрывало, дай мне посмотреть на твое лицо… Я уверен, оно прекрасно, — нежно проворковал Саид.
Он подошел к кровати, присел рядом с девушкой и, продолжая ласково бормотать, приподнял край легкого покрывала. Их взгляды встретились. У красавицы был только один глаз. Желтый и огромный, как фонарь, он располагался прямо посередине лба.
— Я буду любить тебя, мой шарик! — сказала девушка ледяным тоном и положила холодные твердые руки ему на шею.
Саид Али Ахмед закричал. Но его крика никто уже не услышал: он утонул в чудовищном взрыве, уничтожившем второй этаж клуба Рашида. Ржавый якорь, лежавший в углу, отбросило от дома почти на пятьдесят метров.
Как причудливы повороты судьбы! Саид Али Ахмед со всеми своими амбициями и надеждами, гордостью, любовью к женщинам и политическим весом, сам того не подозревая, был всего лишь усовершенствованной ловушкой на майстрюка, а весь его организм: сердце, печень, легкие и желудок — биологической бомбой огромной разрушительной силы, ожидавшей своего часа. И этот час пробил.
Глава XV
ПОЕЗД НА ПСКОВ
В многоэтажке на Таганской в просторной квартире с голубыми обоями, за крепкой железной дверью жил известный ученый Семен Маркович Дубровин.
Семен Маркович любил ездить за границу, но
Семен Маркович загрустил и пару лет пребывал в депрессии, но как-то в начале зимы, еще до Нового года, когда он гулял в парке с кокером Рюриком, его осенило. Хотя и много специалистов по исторической славистике, специалистов по современной России и по русской деревне кот наплакал, и если бы он составил свежий курс лекций, то вновь бы влился в бурную научную жизнь с симпозиумами и поездками.
«Я поеду в деревню, в настоящую русскую деревню и там на основе реальных жизненных наблюдений составлю цикл лекций о современной России. С двумя циклами лекций я смогу ездить за границу вдвое чаще», — подумал Семен Маркович.
Но при всей своей простоте этот план имел уязвимое место. Так уж случилось, что Семен Маркович был человек столичный и о русской деревне представления имел весьма расплывчатые, никогда не углубляясь дальше окрестностей своей дачи в Красной Пахре. Вначале Дубровин прикидывал, нельзя ли при написании лекций воспользоваться чужими источниками, а самому в деревню как-нибудь того… не ездить. Но потом он сообразил, что тогда его цикл лекций лишится изюминки непосредственных впечатлений, ведь она и создает тот неуловимый и привлекательный аромат достоверности, которого не отыскать ни в каких книгах.
Так что без поездки в деревню, как это ни грустно, никак нельзя было обойтись. Что ж, надо так надо. Семен Маркович был человек действия и решение принял немедленно.
Услышав о поездке в русскую деревню, его родные стали причитать, что Семена Марковича обворуют, что в глухой деревне живут одни уголовники, которые только и умеют, что пьянствовать и поджигать сараи, и никакого русского духа там нет, а есть только беспробудный алкоголизм.
Но Семен Маркович был тверд. Он позвонил в справочную и выяснил, что поезд на Псков отправляется по утрам в одиннадцать двадцать.
Суровые, сосредоточенные жена и дочь весь вечер собирали его в дорогу, словно завтра папочку как минимум должны были повести по этапу. Насколько Семен Маркович помнил, ни в одну заграничную поездку они не собирали его так долго. Семен Маркович с дрожащими губами стоял посреди комнаты и приводил в пример странников, которые пешими исходили всю Россию от Сибири до Белого моря, ночуя божьей милостью в избах или в стогах.
— И была у них при том одна котомка за плечами, а в котомке краюха хлеба с солью! — возвышенно закончил он, вздымая к потолку палец.