Великое плавание

Шишова Зинаида Константиновна

Увидя это, мой новый знакомый рассмеялся.

– Не трудись искать дрозда, это я хотел тебя позабавить, – сказал он, протягивая мне глиняную свистульку. – С помощью такой вот штучки я могу передразнить любую певчую птицу. Этому искусству меня научил мой приемный отец, грек Кафар. Он же прозвал меня Орниччо. Так и ты называй меня. Орниччо – птица. Настоящее мое имя – Эммануэль. Я сирота, как и ты, но я даже не помню своих родителей. До восьми лет я с Кафаром ловил птиц, мы их обучали разным хитростям и продавали богатым горожанам. Это было хорошее время. Потом старик умер, и я несколько лет ходил с его братом, бродячим

разносчиком. В плохие годы мы переваливали через горы к немцам. Там народ более богатый. Но нас часто били в деревнях, потому что старик сбывал гнилой товар. Мне надоело это, и я сбежал от него к комедиантам. Смотри-ка.

И Орниччо вдруг прошелся колесом по улице. Лицо его и глаза налились кровью, и я с тревогой ждал, что он вот-вот опять лишится сознания. Но, когда он, улыбаясь, остановился подле меня, я понял, что удар, нанесенный мной, не причинил ему большого вреда.

– Что ты думаешь делать теперь, Франческо? – спросил он вдруг с беспокойством. – И что будет с блюдом? К твоему мастеру я уже тебя не пущу. Нам придется обратиться за советом к моему хозяину синьору Томазо, так как без него мы все равно ничего не придумаем. Идем же.

Поднявшись с места, сопровождаемые участливыми возгласами женщин, мы пересекли площадь и направились к крепости.

Все чаще и чаще мой спутник кланялся проходившим: очевидно, его жилье было уже где-то поблизости.

– Куда ты ведешь меня? К комедиантам? – спросил я. Меня мало привлекала доля базарного фигляра. – Может быть, лучше пойдем в порт и я предложу свои услуги хозяевам кораблей? Сын мастера Баччоли на четыре месяца моложе меня, и, однако, его взяли в плавание.

– К каким комедиантам? – спросил Орниччо. – Ах да, я ведь не досказал еще тебе своей истории. В балагане я научился ходить по канату, играть на мандолине и рисовать чудовищ на нашем занавесе. Лев, глотающий пустынника, нарисованный мной, так понравился живописцу синьору Томазо, моему теперешнему хозяину, что он выкупил меня у комедиантов за один золотой. Он оченьдобрый человек, Если ты понравишься ему, он оставит тебя в мастерской. Мы тогда вдвоем будем растирать краски и учиться у него его ремеслу. Ну вот мы и дома.

Я огляделся. Мы стояли у лесенки, скорее напоминающей трап с поручнями, чем вход в человеческое жилище.

Над крышей крошечного розового домика высилась мачта, а за ней хлопал большой серый парус.

– Поднимайся же, – сказал Орниччо. – Это и есть дом живописца синьора Томазо.

ГЛАВА III

Дом под парусом

В небольшой комнате, в которую мы вошли, находилось человек десять. По стенам у окон висело множество клеток, в них свистели и щелкали птицы. Посреди комнаты стоял круглый стол, а на нем были разложены книги и карты. Над столом покачивался подвешенный к потолку маленький игрушечный кораблик, искусно выточенный из дерева. В углу стоял подрамник с натянутым на него чистым холстом. В белом кувшине щетиной кверху торчали кисти. Стены, пол и подоконники были испачканы красками.

Однако люди, находившиеся в комнате, мало походили на живописцев. Тот, кто стоял ближе всех ко мне, был несомненно уличный глашатай. Я узнал его по полосатой одежде из красного и зеленого бархата, а его доска и колотушка лежали тут же, у стены.

Несколько человек, похожих на моряков, играли в кости, а поодаль

от них худой и бледный юноша перелистывал бумаги, непрерывно щелкая на счетах.

Я снял шляпу и поклонился, не зная, кто из них хозяин дома. Те, которые обратили на это внимание, ответили на мой поклон.

– Хозяин, – крикнул Орниччо, открывая дверь в соседнюю комнату, – оставьте жаровню, я сейчас займусь стряпней!. Да, да, я был в банке – никаких новостей. Вот со мной пришел Франческо Руппи искать у вас совета и помощи.

– Кому нужен мой совет?. – спросил, подходя к двери, высокий, болезненного вида мужчина. – Ты, вероятно, давно из банка, Орниччо, потому что синьор приказчик сидит у меня уже свыше двух часов. Так это ты ищешь моей помощи? – обратился он ко мне. – Ну, выкладывай, какое у тебя горе, мальчик.

Во второй раз за сегодняшний день мне пришлось рассказать свою историю. Синьор Томазо выслушал меня до конца, но несколько раз за время своего рассказа я замечал, что он улыбается, пряча улыбку в бороду.

Я закончил свою речь просьбой приютить меня хотя бы на время, так как сейчас к мастеру Тульпи я не решаюсь вернуться.

– Так, так, – сказал он, – хорошо. Но только я не знаю, стоит ли помогать мальчугану, который так хорошо умеет лгать, как ты.

Я застыл на месте от изумления, а синьор Томазо, взяв какую-то бумагу со стола, стал читать, поглядывая на меня:

– «Возраст – тринадцать лет, рост средний, лицо румяное, в веснушках, волосы густые, русые, кудрявые, глаза серые». Как, ты сказал, тебя зовут?

– Франческо, – пролепетал я в смущении.

– Даже имени ты не догадался переменить, – сказал синьор Томазо, посмеиваясь. – Куда же ты задумал бежать, Франческо Джованини?

Моряки, оставив кости, с интересом прислушивались к нашей беседе.

И я был рад, когда синьор Томазо, обратясь к глашатаю, сказал:

– Альбертино, объясни же добрым господам, в чем дело.

Глашатай поднялся с места, взял доску и, ударив в нее колотушкой, оглушительно, как на базаре, закричал:

– «Слушайте, слушайте, добрые граждане Генуи! Монна Джованина Джованини обещает пять венецианских дукатов тому, кто укажет местопребывание ее единственного сына, Франческо Джованини, задумавшего убежать из дому на одном из кораблей, направляющихся в Испанию».

От изумления я остолбенел. Кругом меня говорили и смеялись, а я щипал себя за руку, так как мне показалось, что все это я вижу во сне. – Если за каждого мальчугана, убегающего в море, будут платить по пять дукатов, мы скоро сделаемся богачами, – сказал один из моряков. – Месяца не проходит, чтобы я не выловил в трюме двух-трех мальчуганов, которые умоляют меня взять их с собой в Африку или на Азоры. И каждый из этих малышей мечтает о жемчугах, золоте и благовониях. А я сам не ходил дальше Картахены и возил только кожу да маслины.

– Кто же, собственно, нашел мальчика? – спросил высокий седой моряк.

– Орниччо, или Альбертино, или ты, Томазо?

– Деньги мы, разумеется, разделим на три равные части, – пояснил глашатай, кладя мне руку на плечо. – А я берусь доставить его домой.

– Вы не получите денег, синьоры, – сказал я, дрожа от волнения, – потому что я не тот, за кого вы меня принимаете.

– Брось отвиливать, мальчуган! – заметил глашатай. – Синьора Джованини выложит сейчас нам все денежки до последнего сольдо.