Великое зло
Шрифт:
Эш повернулся к девушке:
– Еще раз извините, что помешал вам обедать.
Он встал и, не простившись с братом, вышел.
Когда Эш скрылся за дверью, Тео повернулся к Жас:
– Я тоже прошу прощения.
Он поднял стакан и залпом допил все, что там оставалось. Некоторое время посидел, погрузившись в мысли. Посмотрел на часы. А когда повернулся к девушке, следов раздражения и злости на его лице больше не было.
– Ну что, отлив начался. Нас ждут великие дела. Хочешь еще кофе – или в бой?
Глава 19
Они брели вдоль бухты Грев д’Азетт.
– «Марин-Террас» находилась вон там, – Тео показал на группу скромных двухэтажных домов, стоящих так тесно, что боками касались друг друга. – Раньше это место вообще не было застроено; дом Гюго от берега отделял только огороженный сад. Окна его спальни выходили на море.
Тео подхватил ее под руку и повел в конец квартала, потом по боковой улочке к спуску. Там заканчивалась булыжная мостовая и начинался берег: песок, скалы, каменные столбы…
Жас вздрогнула. Ей внезапно почудилось, что она знает это место. Видела раньше. Что это, дежавю? Сон?
Тео указал на линию горизонта.
– В той стороне – Франция. Вот почему Гюго так любил здесь бывать. Часто забирался на утесы и сидел там, глядя на далекий дом. Он назвал это место Rocher des Proscrits, «Скала Изгнания». И он сам, и его друзья считали ее символом их ссылки.
– Такое знакомое место…
– Есть известный снимок: сын Гюго, Шарль, сфотографировал отца, когда тот сидел на камне и смотрел в сторону Франции. За время пребывания на Джерси он вообще научился отлично фотографировать. Гюго часто позировал ему. Десятки изображений писателя сделаны на этом берегу, меж этих скал. В «Лесных ручьях» тоже висят несколько, я тебе потом покажу.
Жас заметила, что на поверхности камня что-то блестит. Подошла – и увидела памятную табличку. Покрывающие ее плесень и потеки ржавчины превратили табличку в шедевр импрессионизма.
Тео хмыкнул.
– Здесь толпами бродят туристы. Маловероятно, что «Логово Люцифера» находится где-то поблизости. Думаю, за столько лет тут уже раскопали все, что только можно.
– Ну, само по себе это ничего не значит. Людное место тоже может хранить секреты. Но в данном случае ты, похоже, прав. Что здесь можно обнаружить?
Жас поддерживала разговор, но этим занималась только часть ее сознания. В конце концов она оборвала фразу и повернулась к спутнику:
– Тео, ну почему все кажется мне таким знакомым? Я тут впервые, и все же… Дело не в фотографии, это что-то совсем другое.
Он улыбнулся. Первый раз с его лица ушло выражение боли.
– Не знаю. Если только… это как-то не связано с нами… Я хочу тебе кое-что показать. Пойдем-ка.
– С нами?
Должно быть, он имеет в виду те недели, что они провели вместе в Бликсер Рат. Больше их ничего не связывало. Но там, в Швейцарии, они действительно были соединены так тесно, что это и ужасало ее, и радовало.
Тео кивнул, но не стал объяснять.
– Пойдем, здесь недалеко.
Они шли
Тео держался на несколько шагов впереди. Он ведь и раньше так ходил, вечно куда-то спеша. Там, в Бликсер Рат. Торопливо, будто боясь опоздать. В тот день он торопился точно так же. Воспоминание внезапно обрушилась на нее, яркое, живое…
Это случилось в середине мая. Да, точно, шестнадцатого числа. Странно, что удалось извлечь из памяти дату, ведь столько лет прошло.
После инцидента с одинаковыми рисунками Жас и Тео были неразлучны. Два месяца их связь становилась все прочнее. Несколько раз девочке снился нарисованный Тео ландшафт. Развалины на острове Джерси. Все те места, что имели для него особое значение.
Да! Вот что это было!
– Так вот почему мне знакомо это место… Оно снилось мне, снилось еще в Бликсер!
– Правильно, – подтвердил Тео. – Это и еще несколько других. Я тебе покажу.
Они шли, пробираясь между скал. Жас как будто заново видела старый-старый сон. Вода, камни, бесплодный берег. Она бывала здесь; Тео шутил, что те свои сны она украла у него. А Малахай радовался, что она нашла выход к коллективному бессознательному.
В тот майский день она играла на рояле, а когда подняла взгляд от клавиш, рядом стоял Тео и рассматривал ее. Солнце било в окна, освещало комнату. На Тео тоже падали яркие золотые лучи – а потом вдруг его будто бы опутала тьма: весь радостный ласковый свет исчез, словно свинцовая туча спустилась с неба и встала между ними.
– Погуляем? – позвал он.
В предложении не было ничего неожиданного. В свободное время Тео часто приглашал ее побродить по окрестностям. Сначала они шагали с одной скоростью, но потом Тео обнаруживал что-нибудь интересное, и ей приходилось бежать, чтобы поспеть за ним. А он снова уходил вперед. Совсем как сейчас. Он всегда ходил так целеустремленно, будто торопился на важную встречу и не желал опоздать.
Но всякий раз, когда к ним с Жас присоединялись другие дети, походка Тео менялась. Он шагал размеренно, как будто просто бесцельно прогуливаясь. Тогда вылазка превращалась в чинную экскурсию по лесным опушкам и полянам, где росли полевые цветы.
Жас не любила, когда с ними ходил кто-то еще. И тем майским днем с ними никого не было. Только они двое.
Они забрались на поле, которое, как думала Жас, было естественной границей между клиникой и внешним миром. Если пересечь эту границу и оглянуться, то Бликсер Рат становился не виден. Как всегда, Тео рвал по дороге цветы и стебли травы, чтобы потом сплести венки. Обычно он выбирал веточки розмарина, они были гибкие и легко гнулись. В тот день они обнаружили еще и ландыши, и Тео вплел их между веточками розмарина. Водрузил один венок на голову Жас, а второй – на свою.