Великое зло

Роуз М. Дж.

Запыхавшись, братья хватали ртами воздух.

– Кретин! – прошипел Тео. – Псих! Совсем крышу снесло?

Эш прекратил сопротивление и лежал неподвижно. Тео выдохнул.

Внезапно Эш пружиной взлетел вверх, оттолкнул Тео и со всей силы приложил его о камни. Жас услышала звук удара. У нее перехватило дыхание.

Теперь Эш прижимал брата к стене. Они оба запыхались и выбились из сил. Но ярость просила выхода. В такой тесноте, если драка возобновится, любой неудачный удар может стать фатальным.

Она должна их остановить. Но как?

Правая рука Жас обхватила запястье, прикрыла

плетеный шнурок, будто защищая его от черной энергии пещеры. Пространство и время текли и плавились. В мечущихся по комнате тенях крылись ответы на все ее вопросы, ключи к пониманию всего произошедшего со времени ее приезда на остров – а возможно, и куда раньше. Жас чувствовала, что на Джерси ее привело нечто более важное, чем работа. Ей нужно было оказаться здесь, чтобы помочь Тео. Рок, судьба, волшебство, алхимия, коллективное бессознательное или давняя тайна – что бы это ни было, оно привело ее сюда.

Что, если наши души связаны, если они вместе плывут в океане пространства-времени, как нити гигантского гобелена? Так просто – и так реально. Законы физики утверждают, что энергия не исчезает и не появляется, она просто переходит из одной формы в другую. И что все мы созданы из энергии. Со смертью человека энергия высвобождается. Поступает ли она в общий гобелен, в энергетическую ткань коллективного бессознательного? И тогда, получается, наш долг – следовать по нитям гобелена, невзирая на то, что кое-где образовались узлы или запутались нити?

Жас знала точно: пока подаренная Евой нить повязана вокруг ее запястья, можно отправиться в прошлое в поисках ответов, которые ждут ее там, – и вернуться назад.

Может быть, если ее душа совершит это путешествие, то Жас сумеет понять, что она значит для этих двух мужчин и кто они друг для друга.

Семнадцать лет назад Тео спас ей жизнь, вытащив из озера. Сегодня все повторилось: он не позволил брату совершить убийство, в последний момент оторвав его руки от ее горла.

У нее есть обязательства перед ним. Долг жизни, за оба эти случая. Но и перед собой – тоже. Обязанность собирать знания. Настала пора выяснить, почему она так страшится этой своей способности, которой обладает с детства. Наступил момент прозрения.

Жас закрыла глаза. Вдохнула напоенный странным ароматом воздух. Пахнет янтарем. Да, но ведь янтарь не имеет запаха? Она снова вдохнула. Наркотик попал в легкие. Закружилась голова. Комната поплыла, форма и размер предметов стали искажаться. Появились чужие мысли…

Глава 42

56 год до н. э.

Остров

Овейн встал перед Брисом на колени и склонил голову. Церемония шла своим чередом: отец вводил сына в ряды жрецов. На Брисе были приличествующие послушнику белые одежды. На голове – венец из листьев, сплетенный для него Гвенор: по окружности расположено шесть талисманов, ибо шесть – священное число. Талисманы были выполнены из камней и раковин, перешедших к ней от матери, которая получила их в наследство от своей матери.

Овейн наблюдал за женой в эти последние несколько дней, и на сердце у него было тяжело до умопомрачения. Гвенор не спала:

она при свечах шила для сына одежду, плела венец, готовила все для церемонии.

И рыдала.

Овейн загонял рыдания внутрь. Находясь рядом с женой, он старался держать чувства в узде.

Последние две недели она неистово надеялась, что боги сжалятся и отменят приговор. Каждое утро готовила для мужа отвары, чтобы тот мог обратиться к духам в поисках другой жертвы, другого истолкования воли богов.

Каждую ночь Овейн возносил молитвы Отцу-небу, Суккелосу и Лугу, прося их послать новое сновидение. И каждое утро ходил к старейшинам с дарами. Но старшие прорицатели, оваты, не нашли иного решения.

Римляне готовились к высадке. Воинам острова нечего было им противопоставить. Оставалась единственная надежда на чудо, на божественное вмешательство. Сильная буря, чтобы опрокинуть корабли. Чума.

Но духов требовалось ублаготворить. И боги сообщили, что хотят получить Бриса, единственного сына верховного жреца. Жертву следовало принести в день солнцестояния, не позже. Добровольно, с готовностью и почтением.

И этот день наступил.

Друиды, колдуньи, оваты и вожди собрались на праздничный пир. Пили мед, ели лепешки. Гвенор приготовила краску из растущего на острове чертополоха, шалфея и фиалок; Овейн омыл ноги сына, окрасив кожу в цвет королевского пурпура. Он помнил время, когда ножки сына умещались в его ладонях. Отец подхватывал малыша и танцевал с ним в высокой траве у дома. И эти детские ножки вели сейчас его сына к смерти.

По лицу Овейна текли слезы.

Брис, вызубривший наизусть весь ход инициации, возложил руку на голову отца и без запинки отчеканил: «Спасибо, отец. Я принимаю на себя бремя и долг друида. Я буду справедлив к людям и надеюсь быть достойным их доверия».

Овейн встал, положил руки на плечи сына и развернул Бриса лицом к восточной стене святилища; туда на восходе падали лучи солнца, проходили сооружение насквозь и освещали вырезанные в камне руны.

Они вместе – отец и сын, друид и новый друид, прошли несколько шагов до входа. Это называлось «священный путь»; он символизировал дорогу к свету, к знанию, к мистическим тайнам, которые откроются только посвященному.

Вот и купель, наполненная из священного источника. Последнее действо инициации: послушник погружается в воду, проходит очищение – и только затем новый друид готов говорить с богами и духами.

Купель имела еще одно назначение, о котором Брис не знал. Она была последним этапом ритуала, называемого «Тройной жертвой».

Овейн наклонился и поцеловал сына в лоб.

– Это высокая честь.

Его голос дрогнул, и продолжать он не смог. Не смог произнести слова, которые произносил всякий раз, когда руководил церемонией. Обнял сына, прижал к груди. Шепнул: «Если бы я мог тебя заменить».

Брис удивленно посмотрел на отца.

Овейн ничего не добавил. Положил руку на затылок сына и осторожно надавил, вынуждая того опустить голову. Брис не должен увидеть, что сейчас свершится. По крайней мере, ребенок до последнего не поймет, какая ужасная судьба ему выпала.