Великолепие чести
Шрифт:
Адела разрыдалась. Но Мадлен была неумолима. Сестра барона больше не дождется от нее сострадания. Уж слишком много Эдмонд и Джилард жалели ее. Сами того не понимая, братья принесли Аделе немало вреда своей жалостью. Если той что и нужно было — так это прежде всего твердая рука, в этом Мадлен была теперь уверена. Странно, но голова у нее перестала болеть.
— Кричи сколько хочешь, Адела, это тебе не поможет. Ты посмела назвать малютку Вилли отродьем, хотя это оскорбление скорее можно было бы отнести к тебе. Да, это ты отродье! Но теперь все изменится. Можешь мне поверить!
Мадлен
К тому времени, когда обе ванны были наполнены горячей водой, Адела была сама покорность. Герти и Мод, морщась, стянули с нее полуистлевшую одежду.
— Сожгите все это! — приказала Мадлен.
Когда Адела опустилась в одну из двух ванн, Мадлен решила, что та пытается изобразить жену Лота [3] . Сестра Дункана сидела замерев, как каменное изваяние, и смотрела в пространство перед собой. Впрочем, глаза выдавали ее душевное состояние: Адела была полна бешеной ярости.
3
По ветхозаветному преданию, Господь обещал Лоту, его жене и дочерям спасение, если они уйдут из Содома не оборачиваясь, когда на город обрушится дождь из серы и огня. Жена Лота, нарушив запрет, оглянулась и в наказание за это превратилась в соляной столб.
— А зачем понадобились две ванны? — поинтересовалась Мод, всплеснув руками.
И тут Адела внезапно изменила тактику: изловчившись, она вцепилась в волосы Мадлен. Казалось, она хочет вырвать у пленницы брата все ее чудные локоны.
В ответ та самая девушка, которую служанки считали тихой, милой и доброй, словом, настоящей леди, с силой сунула лицо Аделы в воду. Неужто она хотела утопить сестру барона?
— Мне кажется, леди Адела не сможет дышать под водой, — осмелилась вмешаться Мод.
— Да, зато она не сможет драться и плеваться, — отчеканила Мадлен.
— Но я никогда… — прошептала Герти, поворачиваясь к двери, и выбежала из комнаты.
Мод знала, что Герти обожала первой приносить какие-нибудь новости. К тому же можно было не сомневаться, что барон Векстон желал бы знать, что здесь происходит.
Мод очень хотелось последовать за Герти, ей стало страшно оставаться с леди Мадлен — она еще ни разу не видела ее такой разъяренной. Впрочем, служанка тут же вспомнила, что Мадлен вступилась за ее маленького Вилли, поэтому решила остаться и помогать леди Мадлен.
— Нам понадобилось две ванны, — наконец объяснила девушка, — так как Адела до того грязна, что в одной нам ее не отмыть.
Едва ли Мод слышала, что говорила Мадлен, потому что Адела внезапно принялась брыкаться и вырываться, расплескивая воду. Мадлен оказалась мокрой с головы до ног.
— Мод, дай-ка мне, пожалуйста, мыло, — только и попросила девушка.
То, что происходило в ближайший час, было неописуемо. Герти то и дело просовывала голову в дверь, чтобы с любопытством понаблюдать, как Мадлен управляется с Аделой, а потом прытко бежала вниз по лестнице, торопясь рассказать братьям об увиденном.
Когда
Мод и Герти ушли из комнаты Мадлен, как только навели там порядок.
Ни Адела, ни Мадлен после процедуры купания еще не успели обменяться друг с другом ни словом, когда в дверях вдруг появилась голова Мод.
— Леди Мадлен, я еще не успела поблагодарить вас за то, что вы помогли моему сынишке. Только, пожалуйста, имейте в виду, что я вовсе не виню леди Аделу. Она ничего не может с собой поделать, но вам еще раз спасибо за помощь.
— Я не хотела ударить мальчика.
Это сказала Адела. И это были первые пристойные слова из ее уст. Мод и Мадлен обменялись улыбками.
Как только дверь за служанкой захлопнулась, Мадлен пододвинула себе стул и уселась напротив Аделы.
Сестра барона не хотела смотреть на нее. Она сложила руки на коленях и упорно не сводила с них глаз.
У Мадлен было достаточно времени, чтобы внимательно разглядеть Аделу. Девушка была очень хорошенькой. Большие карие глаза, прекрасные волосы, в которых теперь, когда грязь с них была отмыта, проглядывали светлые пряди.
Она была мало похожа на Дункана, но вот упрямства ей, как и ему, было не занимать. Мадлен решила быть терпеливой.
Прошло не меньше часа, прежде чем Адела решилась взглянуть на Мадлен.
— Чего ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты рассказала, что с тобой случилось, — ответила девушка.
Лицо Аделы мгновенно залилось краской.
— Ты хочешь узнать все подробности?! — вскричала она. — Это доставит тебе удовольствие? — Адела принялась нервно теребить оборку свежевыстиранной ночной рубашки, надетой на нее Мадлен.
— Нет, я не получу от этого никакого удовольствия, — возразила сестра Луддона. В ее голосе звучали нотки грусти. — Но тебе нужно все мне рассказать. Твоя душа отравлена, и тебе необходимо избавиться от разъедающего ее яда. Тебе станет легче, увидишь. И не придется больше разыгрывать перед братьями свои нелепые представления.
Адела вытаращила на нее глаза:
— Но как ты… — И вдруг поняла, что выдает себя с головой.
Мадлен улыбнулась:
— Даже дурачку было бы ясно, что ты не питаешь ко мне ненависти. Мы с тобой встречались каждый день, и раньше ты никогда не нападала на меня. Нет, Адела, твоя ненависть чересчур нарочита.
— Я ненавижу тебя, — настаивала девушка.
— Совсем нет, — не соглашалась с нею Мадлен. — Тебе не за что меня ненавидеть. Я не сделала тебе ничего плохого. Мы с тобой обе невинны, но попали в переделку, оказавшись на пути наших враждующих между собой братьев. Да, мы обе невинны.
— Я больше не невинна, — заявила Адела. — А Дункан каждую ночь ложился с тобой в постель, так что и в твоей невинности позволь усомниться.
Мадлен удивилась: с чего это Адела решила, что Дункан спал с ней? Девушка, понятно, ошибалась, но Мадлен решила пока заняться только делами Аделы, не вспоминая о собственных. Она сможет подумать о собственной невинности позднее.