Великолепная пятерка
Шрифт:
— Нервы... — Борис посмотрел на Монстра сверху вниз. Странно, что это не пришло ему в голову раньше. Монстр по работе имеет доступ к той же информации, что и он, Борис. Стало быть, Монстра тоже должны были подвергнуть проверке.
— Эй, ты чего?
Борис схватил Монстра за грудки, втащил в кабину лифта и прислонил к стене.
— Я тебя спрошу, — прошептал Борис. — А ты мне ответь. Все останется между нами — и мой вопрос, и твой ответ. Ясно?
Монстр на всякий случай кивнул.
— Тебя приглашали в главный корпус? На шестнадцатый
— Это уже четыре разных вопроса, — сказал Монстр, демонстрируя математическое образование. — Мне на все отвечать?
— Пожалуйста, — прошептал Борис. В этот моменту него было такое выражение лица, что Монстр был готов куда на большее, чем ответ на четыре простых вопроса.
— В главном корпусе я был, — признался Монстр. — Но не на шестнадцатом этаже. И фильмов мне там никто не показывал. Я слышал, там есть зал «Долби-сарраунд», там рекламные ролики прогоняют, прежде чем запустить их на телевидение...
— Какое, к черту, «Долби-сарраунд»?! — Борис недоуменно уставился на коллегу. — Там обычная видеодвойка. Кассету вставляешь, и вот тебе кино...
— Порнушка, что ли?! Ты ходил в главный корпус смотреть порнушку?! А я? А меня почему не взял?
Монстр был безнадежен. Борис отпустил его и нажат кнопку своего этажа. Монстр еще некоторое время трепыхался по поводу порнушки, но Борис успокоил его одной лишь фразой:
— Ты знаешь, оказывается, в СБ в курсе насчет той нашей поездки в Сочи.
— А? — притих и вжался в стену кабины лифта Монстр.
— В деталях, — сказал Борис. — Вплоть до твоих болезней. Кажется, у них даже видеозапись есть.
Монстр гневно шмыгнул носом. Кажется, он был расстроен, но не был изумлен.
— М-да, — сказал он. — Говорили мне умные люди...
— Что именно?
— Что мы тут все под колпаком...
— В смысле?
— В смысле, что вся эта хренотень выстроена не просто так... Это штука навроде того здания американского посольства, что наши строили в семидесятые. Там с фундамента радиозакладки шли, чтобы все здание слушать. Вот и здесь — везде глаза и уши. Везде микрофоны и скрытые камеры. В коридорах, в магазинах, в квартирах. Служба безопасности, понимаешь? Типа они обеспечивают нашу безопасность. А на самом деле они держат нас под колпаком...
— Везде — глаза и уши?
— Везде, ясный пень...
— И в лифте?
— Оп, — сказал Монстр. — Вот это я как-то не подумал... А с другой стороны...
— С другой стороны, это лучший способ проверить — прав ты или нет. Если прав и здесь везде глаза и уши, то завтра тебя вышибут с работы. Ну и меня тоже. А если не вышибут, значит, и нет ничего...
— Боб, все не так просто, — предупредил его Монстр. — Там же не кретины сидят. Они нас не вышибут. Они сделают вид, что ничего не слышали. А ты подумаешь, что никаких микрофонов нет, расслабишься, будешь трепаться... А они будут тебя контролировать. А они будут все про тебя знать.
— Так и с ума
— Ясный пень, — согласился Монстр. — Только дай мне сотню, прежде чем свихнешься.
Монстр свою сотню получил и даже больше — он получил бесплатный ужин. Марина, жена Бориса, всегда умилялась неприкаянным и неухоженным видом Монстра, лишенного семейного уюта и тепла. Ужин успокоил Монстра в его подозрениях насчет душевного состояния Бориса — человек, которого дома так кормят, не может быть несчастлив.
— Человек, который разъезжает на такой машине, как у тебя, тоже не может быть несчастлив, — заметил Борис.
— А что я? Разве я жалуюсь? У меня все в ажуре! Разве по мне не видно?
— Видно, — кивнул Борис. — Если не считать того, что ты месяца два уже ходишь на работу в одном и том же свитере.
— Тут уж одно из двух, — развел руками Монстр. — Или машина, или свитер. Кстати, это не один и тот же свитер. У меня их... четыре. Все одинаковые.
— Я верю тебе, — сказал Борис, похлопав Монстра по плечу. — Так же как я верю Дарчиеву, когда он рассказывает про свою безумную любовь с Софией Ротару в восемьдесят первом году...
И вроде бы все стало хорошо и спокойно — на то он и дом, чтобы человек там чувствовал себя именно так, чтобы было где человеку укрыться от жестокости и холода окружающего мира. Олеська что-то рассказывала про гимназию, Марина тоже что-то смешное вспомнила, журнал какой-то показывала... Вроде бы мелочи, но Борис отвлекся, забылся, перескочил с волны страха и беспокойства на волну тепла и расслабленности.
Чтобы перед самым сном, в ванной, глядя в зеркало на свое и вправду не пышущее здоровьем лицо, понять простую истину.
Монстр и он имеют доступ к одинаково секретной и ценной информации. Его, Бориса, потянули на проверку. Монстра — нет. Монстр не мог так хорошо прикидываться, это ведь всего лишь Монстр, а не Роберт де Ниро.
И какой отсюда вывод? Вывод получался такой — Монстр у СБ не вызывал подозрений. Может, они считали его за придурка, но подозрений у них он не вызывал.
А вот Борис... Он внезапно задумался — действует ли в СБ презумпция невиновности?
Ответ был скорее отрицательный, чем положительный.
Боярыня Морозова: разбор полетов
— Виновата я, — сказала Морозова. — Потому что мне нужно было передать руководство кому-то другому. Например, Монголу. Я не могла руководить, потому что находилась внутри. У меня не было возможности двигаться, у меня не было маневра, у меня не было всей нужной информации. Руководить должен был человек снаружи. Я это не просекла.
— Понятно, — сказал Шеф. — Давай дальше, — сказано было с легкостью и почти что с равнодушием, как будто Морозова брала на себя кражу гнилого яблока из чужого сада, а не провал важной операции. Эта интонация могла обмануть многих — но не Морозову.