Великолепная пятерка
Шрифт:
— Люди в Цюрихе ждали эти деньги, а их нет, пропали. Борька их куда-то налево зафигачил. А сам следом испарился... А ведь еще меня на день рождения пригласил, скотина, — горько добавил Дарчиев. — Для отвода глаз, наверное... А я уж и подарок купил.
— Меня он тоже пригласил, — вздохнул Монстр, ностальгически вспомнив о том, как замечательно готовила запеченное в сыре мясо жена Романова. — Свалил, значит... А что — жену с дочкой тут бросил?
— Я понятия не имею, что там с его семьей, забрал он ее с собой или нет... Лучше бы он ее здесь оставил.
— Почему? — не понял Монстр. — На триста тысяч баксов можно и втроем какое-то время пожить...
— Дурак, — ласково сказал Дарчиев. — Его же найдут. Найдут — и все. Как нашли тогда Васю Задорожного.
— Нашли? —
— Нашли, — подтвердил Дарчиев. — Нашли — и все.
— То есть?
— Все. Я больше Васю не видел и не слышал. И никто его не видел и не слышал.
— Понятно, — сказал подавленный этим сообщением Монстр.
— Они, видимо, его подозревали, держали на крючке, — поделился своими соображениями Дарчиев. — Неспроста они его вызвали в пятницу после обеда. Только Борька к ним не пошел, а свалил... М-да. А мы, дураки, остались. И нам теперь тоже влетит. За то, что не разглядели и не разоблачили...
По виду Дарчиева было ясно, что ему уже влетело. Монстр не стал жаловаться начальнику на свои невзгоды, он просто спросил:
— Ну и что мне теперь делать? Они же все унесли...
— Теперь ты будешь ходить на работу не для того, чтобы сидеть за компьютером, а чтобы отвечать на вопросы. Это я тебе обещаю, — провозгласил Дарчиев. — Служебное расследование, это тебе не шутки.
Однако во вторник никаких вопросов не было — видимо, все силы СБ ушли на Дарчиева. Воспоминания Монстра о неприятных людях из СБ постепенно теряли остроту, и хотя страх внутри оставался, он уже не был таким переполняющим Монстра, как раньше. У Монстра появились другие чувства — например, уважение и отчасти зависть к Борису. Надо же, триста штук баксов... Хотя с другой стороны — хоть миллион у него с собой, но ведь Васю Задорожного поймали... А с третьей стороны — с трехсот штук можно будет отстегнуть тем, кто будет искать. Скажем, штук сто. И еще останется. Лично для себя Монстр решил, что неплохо было бы так вот свалить с корпоративными бабками в кармане... Гадский Боб, не посоветовался с Монстром, не посвятил в свои планы, не предложил свалить вместе. Гадский, гадский Боб...
Монстр едва не ляпнул это в телефонную трубку, когда вечером во вторник ему позвонили.
— Вы Бурмистров? — спросила трубка низким мужским голосом.
— Я Бурмистров.
— Поговорить бы надо, — сказала трубка.
— А кто это?
— Боря Романов просил меня кое-что вам передать... «Гадский Боря! Вспомнил, блин, про меня! — Монстр ухмыльнулся. — Кое-что передать?» Это что же? Может, подарок на память? Может, Боб посчитал, что хапнул слишком много, и захотел поделиться с приятелем? Это было бы как раз кстати — джип, страховка на него... Монстр потратил куда больше денег, чем предполагал, пускаясь в эту авантюру с джипом. Выглядел он теперь круто, зато бабок в кармане почти не водилось.
— Ну тогда давайте встретимся, — быстро предложил Монстр. — Можете зайти ко мне?
— Лучше на нейтральной территории, — сказал голос в трубке. — Я сейчас стою напротив центрального входа в ваш зверинец.
Монстр не сразу понял, при чем тут зверинец, но затем сообразил, что незнакомец имеет в виду железную решетку возле центрального входа, действительно похожую на звериную клетку.
— Через пять минут я буду там, — пообещал Монстр, оделся, выскочил из квартиры и побежал к воротам. Непосредственно возле входа никого не было, да там и не могло никого быть, потому что эту часть улицы постоянно утюжили покрышками въезжающие и выезжающие автомобили. Монстр не спеша перешел улицу и встал возле освещенной витрины магазина сантехники, где сияли неземной красотой унитазы, раковины и биде. Стоял он там недолго, потому что кто-то вдруг тронул его за плечо и назвал фамилию.
А потом Монстра потащили куда-то в сторону от витрин, от людских глаз...
В той детской сказке несчастный петушок, кажется, кричал в аналогичной ситуации: «Котик-братик, выручи меня!» У Монстра не было ни братика, ни котика, и ему оставалось
Впрочем, ничего страшного пока еще не случилось.
Марина Романова: туфли на низких каблуках
Конечно же, она солгала. Конечно же, ей приходилось опаздывать. И неоднократно. Что удивительно — после ухода с работы она стала опаздывать чаще, чем раньше, когда времени у нее было куда меньше.
Марина была младше своего мужа на два года, и, конечно же, это не было основанием считать себя глупее, неудачливее или просто хуже, чем Борис. Так сложилось — он зарабатывал денег достаточно, чтобы Марина могла сосредоточиться на доме и на детях. Точнее — на одном ребенке, на Олеське. Когда они с Борисом решили, что Марине нужно уйти с работы, подразумевалось, что должен появиться и второй ребенок, сын. Однако как-то все сложилось... Именно — как-то. Марина сейчас не смогла бы вразумительно объяснить, почему у нее до сих пор не появилось второго ребенка. Были какие-то проблемы, какие-то дела, которые заставили отложить это событие... Одно потянуло за собой другое, потом третье — и вот вам результат. Точнее — отсутствие результата. Впрочем, Марина не переживала. Она все еще наслаждалась обилием свободного времени, теперь появившегося у нее. Она могла больше спать, она могла больше ходить по магазинам, больше заниматься в тренажерном зале, чаще бывать в бассейне, чаше заходить к косметологу, чаще ездить к подругам, тем, что жили вне «Славянки»... Все, что ей нравилось, она теперь делала чаще. И если в ее жизни не стало больше секса то, вероятно, только потому, что это не входило в число ее приоритетов. Тём более что Борис продолжал выкладываться на своей работе с утра до вечера. Работа была проклятой, выматывающей, дурацкой, ненормальной — в первую очередь из-за ненормальной заботы о секретности — но именно эта работа давала Борису и Марине все. Деньги, жилье, уверенность в завтрашнем дне, уверенность в Олеськином образовании... Иногда Марина психовала по поводу всяких заморочек, принятых в корпорации «Рослав» за норму жизни, но потом вспоминала полгода, отработанные ею некогда на швейной фабрике в родном Нижнем Новгороде, где не было заморочек, но практически не было и зарплаты, и понимала, что «Рослав» — это счастье, а тщательно охраняемая «Славянка» — нечто вроде рая. Потому и охраняется.
Освобожденная от тяжкой необходимости являться каждый день на работу, Марина постепенно все более расслаблялась в смысле контроля над временем. Гимназия Олеськи была все в том же охраняемом раю, так что не было необходимости провожать и встречать дочь. Исключение составляла лишь пятница, когда нужно было ехать в художественную школу, и с каждым разом Марине все труднее становилось рассчитать свое время так, чтобы попасть туда ровно в четыре. Она опаздывала, а Олеська терпеливо ждала ее, сидя на скамейке в вестибюле. Когда двенадцатого октября Марина поняла, что снова опаздывает, она знала — дочь просто будет сидеть и ждать. Марина была в этом уверена. Она не могла себе представить ничего другого.
И все потому, что это была дважды исключительная пятница. Во-первых, из-за художественной школы. Во-вторых, из-за завтрашнего дня рождения Бориса. Первую половину дня Марина потратила на закупку продуктов для грядущего торжества, причем она не ограничилась местным супермаркетом, а прошлась до ближайшего мини-рынка. Потом она немного отдохнула дома, посмотрела телевизор и собралась было приготовить что-нибудь на обед, но передумана. Вместо этого в начале первого Марина вышла из дома, предварительно пополнив запасы наличности в кошельке. Маршрут Марины должен был завершиться в художественной школе, однако до этого предполагалось успеть многое. Для начала Марина потратила полтора часа на осмотр пяти этажей ЦУМа, потом прошлась по бутикам в подземелье Манежной площади, потом ей вдруг вспомнилось, что совсем недалеко от Олеськиной художественной школы недавно открылся торговый комплекс. Марина взяла такси и поехала туда. Время близилось к трем часам дня.