Великолепная семёрка

Merlin Merlin Merlin

В томе та самая часть не упоминалась ни разу, он содержал в основном воспоминания и письма домой солдат вермахта. Я зачиталась одним таким письмом, в нем некий Курт Шварц описывал, как в жаркий летний день после марша по пыльной дороге рота Курта подошла к речушке, протекающей в небольшом перелеске. Закрыв глаза, я представила себя на берегу этой речки. Представила столь ясно, что даже почувствовала запах свежей воды и шорох камыша. Неожиданно я почувствовала, как на жопе расплывается холодное мокрое пятно. Чёрт! Открыв глаза, я подумала что надо быть идиоткой чтобы усаживаться в траву

буквально в метре от берега.

Я подскочила, повернула юбку задом наперед. Так и есть - вся жопа мокрая! Неожиданно до меня дошло, что что-то тут не так. Я была вовсе не в полутемном зале институтской библиотеке. Я была на берегу небольшой речки, по берегам заросшей ивняком, а по дороге, идущей через поля, маршировали немецкие солдаты.

– Oh, ein russisches M"adchen! Das ist, wer wir gerne zum Ausruhen werden!^{1}– донеслось до меня из ближайшей колонны.

– Unterbrechen! Sag mir, wie man in die Bibliothek zu erhalten!^{2}– ответила я.

– Das M"adchen sprach in Deutsch? Und was euch in den Arsch, ben"otigen Sie eine Bibliothek? Hier, unter anderem, den Krieg, statt Lesesaal H"utte!^{3}– ответил мне молодой лейтенант.

– Ich sehe, dass der Krieg selber. Aber ich brauche die Bibliothek, und - eine dringende, verdammt!^{4}

– Aber kein verdammtes in diesem Bereich, kein verdammtes Bibliothek auf Dick, Pussy im Dorf, denke ich. Privat Kurt Schwarz Leitf"ahigkeit Frau im Dorf!^{5}

 - Ich danke Ihnen, Herr Leutnant!^{6}

 - "Uberhaupt nicht, Fr"aulein.^{7}

Подойдя к дороге я споткнулась и боль в пальце утвердила меня в мысли что все происходит на самом деле. Интересно, это тот самый Курт, письмо которого я читала? И может именно он собирается убить (или уже убил) дедушку двоюродной бабушки моего третьего мужа? Мерзавец!

Я присела на край моста, для того чтобы растереть ушибленный палец и переобуть туфлю. Немец в фельдграу стоял рядом, спокойно ожидая пока я закончу свои дела. К тому времени, когда я переобулась, его рота уже успела скрыться за кустами.

Оглянувшись, я увидела, что мост уже не виден со стороны немцев. Поэтому я повернулась, и с улыбкой спросила фашиста:

– Sie werden keine Messer?^{8}

 Hier sind Sie, Fr"aulein, einfach so^{9}– ответил он с улыбкой, протягивая мне широкий штык от своей винтовки.

Я, так же с улыбкой, взяла штук и вогнала ему в основание шеи. Немец даже не пикнул.

– Тяжелый, гад!
– подумала я, сталкивая тело в фельдграу в речку. Поверх платья я повесила ремень с подсумками, винтовку перекинула через плечо… вроде все за собой убрала? Взяв ранец из телячьей кожи в руки, я скрылась в прибрежных кустах. Солнце по прежнему радостно заливало окрестности, в кустах пели птички. Идиллия!

Километрах

в трех от моста я наткнулась на группу красноармейцев. Причем в буквальном смысле наткнулась - они крепко спали метрах в десяти от берега. Я села рядом и стала смотреть на них. С одной стороны, какая-никакая, но охрана, да и подустала я. Открыла ранец. Так, смена белья, бутылка шнапса, неполная. Две пачки сигарет с орлом, держащим свастику. Две банки консервов. Две пачки галет. Бритва, зажигалка, ложка. Немецкий порошок от блох. Ого! в свертке - трое наручных часов, несколько сережек, два обручальных кольца. Перстенек. Не зря этот Курт Шварц от меня свое получил: война только началась, а он вон уже сколько намародерничал!

Неожиданно вскочил один из бойцов. Потянулся к винтовке… Как же!

– Здравствуйте товарищи бойцы! И ты, товарищ старшина, тоже здравствуй. Без боевого охранения спим на территории, временно оккупированной врагом? А если бы фашисты вас нашли, а не я?

– Ты кто?
– произнес один из бойцов.

– Я та, кто сейчас с винтовкой - причем обращаю внимание - с трофейной винтовкой, против обезоруженных и деморализованных бойцов РККА. Зовут меня Екатерина Владимировна, и я заместитель парторга воинской части тридцать два - шестьсот одиннадцать. Жена командира полка Сибирцева. А вот кто вы - я пока не знаю.

– Старшина Петров - ответил старшина, -. И мы не деморализованы - он несколько грустно посмотрел на винтовки своих бойцов, лежащие у моих ног.

– Не деморализованы? А хоть какой сегодня число, вы хоть это-то помните?

– Двадцать четвертое июня, - быстро ответил один из бойцов, - помним. Как не помнить?

– Неправильный ответ. Сегодня - третий день войны с фашистами - ответила я, ловко выведав информацию о том, куда же меня занесло.
– А вы, вместо того чтобы воевать, спите, не выставив боевого охранения!

– Так устали мы просто, что мочи нет - сказал пожилой боец с прокуренными усами. Под моим строгим взглядом подобрался и продолжи: - Ездовой Капустин, Петр Иванович. Дык я про что - двое суток почитай без сна шли, с боями шли. А тут - оторвались от немца-то, вот и попадали кто где стоял. Непорядок, конечно, но сил просто больше не было. Вы уж извините, барышня… то есть товарищ парторг.

– Я то извиню, пробурчала я, отодвигаясь от винтовок. А вот извинит ли фашист?

Бойцы быстро разобрали винтовки. По команде старшины быстро разрядили их и приступили к чистке. Причем оружие чистили по очереди: двое чистят, двое охраняют. Сам старшина, судя по спокойному виду, свое оружие вычистил еще до того, как лег спать.

– Гляжу, с патронами у вас порядок? Не пришлось особо пострелять?

– Ты что, дочка!
– ответил мне Капустин, - повоевали до последнего патрона. Ежели б патроны не кончились, разве мы бы ушли? А то, так это вечером вчера нашли пулеметную ячейку нашу. Её снарядом али миной накрыло. Не осталось там никого, а вот патроны-то и разбросало. Вот мы и подобрали патроны-то. А пулемёт - совсем поломало, жалко. Я ж в Мировую-то пулеметчиком был - пояснил он.

– Надо сориентироваться на местности. Старшина, у вас карта есть?
– спросила я.