Великолепный тур, или Помолвка по контракту
Шрифт:
– Что это? – грозно спросил меня Ильмир и показал подбородком на приблизившегося к нам дракона.
– К вашим услугам Бенедикт Ассур, управляющий Банка драконов Рижбурга. – Он изрек это с таким пафосом, что я даже почувствовала себя неловко из-за того, что не додумала присесть в реверансе. Все же драконы были жуткими снобами.
– Но минуточку, а где Афелиа Дрессом? – опешила я. – Я именно с ней договаривалась о встрече и экскурсии. Она обещала, что все будет в лучшем виде и мне не о чем волноваться.
– Вам действительно не о чем волноваться. Госпожа Дрессом сменила должность, – важно
– Нет-нет, мне все равно, что у вас там с должностями! Мне нужна госпожа Дрессом и никто другой!
Управляющий немного растерялся, а вверенный нам драгоценный курятник шейха уже рассмотрел здание и начал расползаться по периметру, чем сильно взволновал Ильмира.
– Так, отвлеки этих… – бросил мне шеф и начал угрожающе наступать на надменного дракона. Тот не ожидал подобного и поэтому на миг потерял всю свою напыщенность. Да уж с Ильмиром спорить себе дороже. Я тоже не рискнула, поэтому помчалась выполнять указание.
– А сейчас мы с вами идем смотреть удивительнейшую и уникальнейшую в своем роде лавку драконьих древностей!
– А что это такое? – спросила желтенькая.
– О, это интереснейшее место! – увлеченно начала я, увлекая птичек немного в сторону к относительно небольшой дверце в углу здания. В экскурсии эта точка у нас была отмечена, правда, значилась последним пунктом. Но приходилось импровизировать.
– А мы что, не пойдем смотреть сам банк?.. – печально протянула фиолетовая, и мне захотелось ее стукнуть туфлей.
– Ну почему же? – от жизнерадостных интонаций мне самой было противно. – Обязательно пойдем, сейчас прибудет экскурсовод и пойдем. А пока остановимся в лавке. Она знаменита тем, что в ней продаются настоящие сокровища драконов.
– Это те, которые они прячут и никому не показывают? – воодушевились пташки.
– Они самые. Точнее, лишь крошечная их часть. Та, которую драконы пожертвовали, чтобы люди могли прикоснуться к их чудесной культуре.
На самом деле я лукавила. В лавке продавался самый настоящий хлам, который даже прижимистым драконам был совершенно не нужен. То есть да, все вещи были из драконьих запасников, из сокровищниц, которые собирались из поколения в поколение. Только вот драконы ничего не жертвовали людям. Они пытались подороже продать то, что им самим было совершенно не нужно. Но туристам лавка нравилась, она была аутентичная, драконьи цацки красиво блестели на витринах и стоили, как башня в королевском дворце. А мне нравился торговец. С ним было приятно поболтать.
Птички шейха, как и прочие гости города, оказались в восторге. В лавке, стилизованной под древнюю сокровищницу, их встретил за прилавком огромный трехметровый ящер. Оранжевая пташка взвизгнула и спряталась за сиреневую.
– Чего желают милые барышни? Бусы, привезенные с Востока моим драгоценным дядюшкой. Или, быть может, настоящее ауранское стекло? А может, золотые кубки? Говорят, из них пили воины Древнего Има… – затараторил ящероподобный рептилоид, умудрившийся при этом приветственно мне подмигнуть, ни на миг не отвлекаясь от потенциальных клиенток. Его кожистые крылья
Как бы ни выглядел лавочник, суть от этого не менялась – он был самым обыкновенным торговцем. А торговцев пташки видели много, поэтому очень быстро освоились в лавочке и кинулись копошиться в золотых кубках, бусах, кувшинах и золоченых тарелках, которые стояли тут везде, очень точно изображая сокровищницу настоящего дракона. Можно было полазить по приоткрытым сундукам, перебрать все полки, заглянуть во все углы, но не дай бог кому-нибудь пришло бы в голову присвоить хоть малейший камушек из драконьей сокровищницы. Драконы обладали удивительным чутьем. Они буквально ощущали каждую детальку своей коллекции. К счастью, гарем шейха имел деньги на карманные расходы и прекрасно знал, что тащить у драконов ничего нельзя. А может быть, пташкам просто не приходило подобное в голову. Птички весело шебуршались в драгоценностях, изредка скандалили из-за понравившихся побрякушек, а досточтимый Тириор Лессом поманил меня к себе и, указав на потертое, но очень удобное кресло, сказал:
– Присаживайтесь, милая Хелми. Может, чаю?
– Буду премного благодарна, – тут же согласилась я, вспомнив, что торговец обычно к чаю предлагает печенье. Он не был таким уж радушным и щедрым, просто мой визит означал для него хороший день. Я у него четко ассоциировалась с продажами, за что Тириор меня и любил, усаживал в удобное кресло и поил вкусным горячим чаем, развлекая беседой, если клиенты оказывались слишком переборчивыми.
Сегодня же торговец лишь успел мне сунуть в руки чашку и тут же умчался отвечать на вопросы жен шейха и удовлетворять их требования. А я сидела и чувствовала себя почти полностью счастливой. Идти мне точно никуда не хотелось.
Но счастье не может быть вечным, особенно счастье, урванное во время посещения гаремом лавочки с безделушками.
– Отда-а-ай! – донеслось из левого угла.
– Я первая нашла!
– А я первая схватила!
Скандал нарастал, а я еще не успела допить чай и съела всего одну печеньку. Я понадеялась, что конфликт как-то исчерпается сам собой, но птички не унимались. Скоро к скандалящим светло-зеленый и бирюзовой начали стекаться и остальные. Как я понимаю, всем хотелось развлечения и тем для вечерних сплетен. Похоже, мне стоило подняться и постараться уладить очередной конфликт в курятнике.
– Тише! Тише! – начала я, осторожно подбираясь к девицам, ухватившим массивный золотой браслет.
– Отстань! – рявкнула светло-зеленая весьма недружелюбно, и я даже опешила.
– Проваливай! – поддержала скандалистку бирюзовая, и я поняла, что птички тоже встречаются с характером.
Конфликт из-за браслета грозил перерасти в драку, а я не знала, что делать. Уступать браслет не хотела ни та, ни другая, оставшийся гарем наблюдал с интересом, а я понимала, что скоро вернется Ильмир, и мне ой-ой как достанется. К счастью, ситуацию спас торговец. Он деликатно пропихнулся своей трехметровой тушей и словно невзначай шлепнул одну из пташек по филейной части кончиком хвоста. Девушка ойкнула и поспешно отбежала в сторону. Ее недоумение не могла скрыть даже маска. Глаза в прорезях буквально округлились.