Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

Милов Леонид Васильевич

Такого рода процессы приводили к зарождению и практикованию «оборотов», когда постепенно выкристаллизовывались оптимальные предшественники для тех или иных культур. В частности, для этой зоны в целом характерно, что ячмень сеют после пшеницы, после ячменя — овес, после овса — гречу и только после гречи — озимую рожь183. Напомним, что часто при севе озимой ржи после яровых, особенно гречи, пашню совсем не пахали, сеяли по стерне и только потом запахивали семена, получая при этом «изрядный урожай» ржи184.

Борьба с засоленностью

В ряде районов Северного Кавказа, в частности, в Кизлярском у. Астраханской губ., а также в землях Терского и Семейского казачьих войск, совсем иные причины приводили к кратковременному использованию пашни. Главная из них — засоление почв.

В Кизлярском у. тяжелые иловатые и глинистые почвы часто были засолены или подвержены засолению. Земледелие здесь было орошаемое, а не богарное, как в Моздоке. На поля

проведены были длинные каналы, по которым вода шла на поля перед весенней вспашкой. Кроме того, воду пускали после жатвы яровых и «есть ли она (земля, — Л. М.) очень тверда, то еще напояют ее. А когда мяхка и без напоения вспахивают»185. Обработка полей производится следующим образом. В марте, апреле или мае пашут землю плугами, имея в упряжке по 4 пары волов (из-за «тугости» земли). Вспахав один раз, сразу засевают и боронят по 2–3 раза. Иногда после вспашки боронуют еще перед севом для «смяхчения земли»186. Озимую пшеницу сеют (и соответственно точно так же, как с яровыми, обрабатывают пашню) с сентября по ноябрь. Но используется земля не более трех лет («и так продолжают пахать на одном месте не более трех раз»), так как поле заселяется («от напускания воды и от жаров покрывается то место солонцом и ни к чему не годною травою»)187. Далее начинается процесс, так сказать, лечения земли. Во-первых, если местоположение так ниско — дозволяет все затопить водою». Затопленным поле держат до тех пор, пока «трава выросшая пропадет и соль в поверхности земли видна не будет», т. е. растворится. «Тогда, обсуша землю, начинает пахать». К сожалению, мы не знаем, сколько длится эта процедура. Можно лишь предполагать, что восстановление шло в пределах 1–2 лет. Во-вторых, если «по высоте места воды напустить нельзя», то поле просто забрасывают до тех пор, «пока вся негодная и соленая трава переродится и место сделается способным к пашне»188. На это уходит лет десять, в течение которых распахивают и используют другие, новые земли. От худой жизни сеяли и на солонцах, но «хлеба там бывают не с излишком», — сурово заключает наблюдатель. На лучших почвах Кизлярского у. в лучшие годы урожай (а сеяли там пшеницу, ячмень и просо) достигал сам-9, сам-10. На худших землях — от сам-5 до сам-1. От засухи же пропадали и семена189.

В землях терских и семейских казаков поля также использовались не более трех лет и восстанавливали их тоже затоплением водою из каналов190. Пахали здесь и плугом с 4–6 волами, и сохами на лошадях. Вспашка была однократной и лишь на новых землях — двукратной. Сеяли большей частью озимую пшеницу и просо. Овса, ячменя и гороха «совсем мало». «Если нет жаров и саранчи», то пшеница и горох давали урожай сам-3, просо — сам-9, сам-10, ячмень — сам-2, а в плохие годы не собирали и семян.

Как видим, разница и в характере обработки земли, и в плодородии, по сравнению с Моздокским районом, огромная. Тем не менее и в Кизляре, и даже в землях терских и семейских казаков русское население упорно занималось земледелием, ища выход из сложнейшей ситуации. Важно отметить, что изобретательность терских и семейских казаков была известна и в Центре России. В частности, об их опыте знал известный агроном того времени Ив. Комов, который писал в своем труде «О земледелии» (1788 г.): «А казаки семейные низменный в степи лощины, прокопавши из Терека ров, водою затопляют. После ров запружают и, как вода от летних жаров высохнет в лощине, тогда ее пашут и пшеницу сеют, которая в таких местах родится чрезвычайно»191. Думается, что этот опыт борьбы с засолением весьма интересен и для наших современников.

История агрикультуры юга России XVIII в. имеет еще более оригинальный опыт орошаемого земледелия. Правда, масштабы его применения сравнительно невелики, специфичны и условия, но с точки зрения выживания населения и истории культуры земледелия он, несомненно, имеет выдающийся интерес.

Астраханские «ильменя»

Речь идет о земледелии в пойме Волги возле Астрахани. Здесь разлив по луговой стороне захватывал площадь до 30 км ширины. Вода стояла долго (с начала мая до первого июня) и убывала к 10 июля192. «Местоположение» же, как говорили в XVIII в., близ города и далее к Каспию «состоит из бугров, лежащих длиною от запада к востоку, между собою параллельных»193. Между ними были длинные озера, «ильменями» называемые. «По ильменям в камышах грунт иловатый, тонкой и вяской». Иначе говоря, переполнены они плодороднейшим речным илом, поскольку «ильмени протоками соединялись с Волгой и в разлив заполнялись полой водой, приносившей ил.

Эту-то землю (а в окрестностях Астрахани было отведено дворянам земель, заселенных крестьянами, 7651 десятина)194 использовали для орошаемого земледелия.«…Татары, также и частию поселенные вновь дворянами на покупных…землях крестьяне, находя между бугров способные ильменя, обсушивают земляными валами и пообсушив на оных пашут и сеют просо и по малой части горох, пшеницу, рожь, овес, семя алляное и конопляное, ячмень, гречу, пшеницу турецкую (которая растет шишками), пшеницу бухарскую (коя бывает кистями)»195, а также огородные культуры.

Валы или плотины достигают высотой до метра и выше. С их помощью «запирают находящуюся в ильменях

прибылую как от морских ветров, так и заливающуюся чрез берега рек полую воду»196. В течение лета вода испаряется. «Потом, на другое лето уже пашут на волах сохами, а после боронят и разделяют всю вспаханную землю грядами, а между оных каналами, коими для полива сквозь зделанныя валы пропускают по всей пашне… сколько потребно воду». Сеют два года подряд, а на третье лето вновь устраивается своеобразный «пар», отдых земле: «на те пашни для удабривания земли напускают воду, которая тем же летом высыхает»'97.

Таким образом сформировался оригинальный трехпольный севооборот (влияние парового трехполья здесь несомненно!). Вместо парового поля — пашня здесь затапливается водой, несущей плодороднейший ил, высохшая земля отдыхает, а два года идет севооборот орошаемого земледелия. Конечно, устройство каналов — операция очень трудоемкая. Однако урожайность в итоге очень неплохая: просо — сам-10, горох — сам-4, греча — сам-4, ячмень — сам-3, рожь — сам-2, овес — сам-3. Обычная яровая пшеница давала ничтожную прибыль, но привозные сорта пшеницы давали изумительный урожай: турецкая пшеница (та, что растет «шишками») — сам-17 (т. е. около 20 центнеров с десятины), а бухарская пшеница давала буквально баснословный урожай в сам-150 («пшеницы бухарской во 150 раз»)198. Причем это точные сведения источника, автор которого в другом месте текста вновь повторяет: «Урожай… пшеницы турецкой в 17 раз, пшеницы ж бухарской во 150 раз, кунжуту в 15, перцу стручковому в 70 раз»199. Следовательно, урожай бухарской пшеницы — 192 центнера с десятины (с гектара чуть меньше) при ориентире на норму высева в 8 четвериков на десятину. Конечно, реальнее предположить, что высев был очень редким, скажем, в 4 четверика. Но и при этом условии урожай будет св. 90 центнеров с десятины. Трудно поверить в столь невероятную практику!! Причем сколь разителен контраст между урожайностью обычных полевых культур и специализированным сортом!

Этот опыт невиданной интенсификации и продуктивности в астраханских «ильменях» был возможен лишь на очень небольших площадях. Привозные сорта пшениц занимали очень небольшую площадь среди множества других культур. Да и в целом масштабы этого уникального по агроприемам земледелия были, видимо, невелики.

Топографическое описание Астраханской губ. написано было в 1785 г. человеком, несомненно обладавшим незаурядными познаниями в земледельческой практике и проявившим пытливый интерес к опыту и астраханских, и моздокских, и кизлярских земледельцев. Оно заслуживает доверия. Но вот спустя два десятка лет в другом, правда очень кратком, Топографическом описании Астраханской губ. Лохтина, опубликованном в 1806 г., практике земледелия на астраханских «ильменях» уделено очень мало внимания (как и другим вышеуказанным районам), и там о ней сказано буквально следующее: «А татары, высушивая речные заливы, по здешнему ильмени, сеют на оных арбузы, дыни, капусту и разные поваренные растения»200.

Вывод из этой ситуации неоднозначен. Либо автор дал чисто поверхностное описание, где исчезли не только полевые культуры, но даже русские крестьяне, занимающиеся здесь земледелием. Либо это итог общих изменений в сельском хозяйстве Юга России, произошедших за названные 20 лет. А эти изменения были очень большими. Хлебопашество Юга России (Нижнего Поволжья, Дона, Северного Кавказа и др.) сделало резкий скачок, намного увеличив массивы земель под зерновыми культурами. Товарный хлеб пошел не только в черноморские порты (прежде всего в Таганрог, Одессу и др.), но и в Среднюю Азию, не говоря об Астрахани. В этих условиях «ильменное» хлебопашество могло стать невыгодным и… исчезло. Уже в 80-х годах XVIII в. наблюдатель отмечал отсутствие в Красном Яру земледелия. При этом отмечалось, что «раньше пахали по ильменям (осушенным), сеяли овес и пшено. Плугом и сохою и боронили на лошадях и волах по одному и по 2 раза», а ныне ничего нет201. Разумеется, это всего лишь предположения и вопрос следует изучить дополнительно.

Ломка трехполья

Возвращаясь к проблемам «модернизации» трехполья, следует отметить и иную возможность вырваться из жестких рамок парового трехполья. Эта возможность предоставлялась в том случае, если ту или иную культуру можно было выключить из севооборота. Народная агропрактика издавна выделила такую культуру. Это была конопля, способная при соответствующих условиях расти на одном и том же поле многие годы подряд. Это свойство конопли особенно было использовано во второй половине XVIII в., когда получила бурное развитие парус но-полотняная промышленность. В районах, где были наиболее благоприятные условия для конопли (главным образом, северо-запад Курской, северная полоса Орловской, почти вся Калужская губерния и др.), поля, ближайшие к селениям, а иногда и часть усадебной земли, отводились под конопляники. Регулярные высокие урожаи эта культура давала лишь на обильно удобренных землях. На десятину конопли вносилось в два раза больше, чем можно было внести под рожь, — до 3 тыс. пудов навоза и более202. Ни одна культура (включая рожь и пшеницу) не выдерживала такой огромной дозы удобрений. Десятина удобренного конопляника стоила вчетверо более десятины навозной полевой пашни203. При всем этом возможности конопли были уникальны.