Вельяминовы. Начало пути. Книга 3
Шрифт:
Сейчас родит она, и отправимся с Дэниелом в эту самую Картахену, заберем дитя. Одного я туда мальчика не пущу, хватит ему и той пули в плече, нечего лезть на рожон».
Она выложила на стол пистолет и улыбнулась: «Если уж кому-то это делать — так мне».
Констанца присела, и, подняв палый лист дуба, приложила его к пылающей щеке. В парке было тихо, только издалека, от вольеров с птицами доносилось нежное щебетание.
— Ну, собрали букет? — она вскочила и, опустив руки, ответила: «Да, мистер Майкл.
Смотрите».
Волк посмотрел на пышные, — золотые, красные,
— У Джона есть дом в Озерном крае, — тихо отозвалась Констанца, — он говорит, что там очень красиво осенью. А в Японии как?
— Тоже, — девушка, было, попыталась отдать ему букет, но Волк мягко сказал: «В усадьбе у нас много деревьев, а вы сейчас пойдете над цифрами сидеть, пусть хоть что-то вокруг напоминает вам о природе. А в Японии, — он помолчал, — дикие гуси летят над горами, а ты сидишь на террасе, что выходит в сад, и любуешься алыми листьями кленов на серых камнях.
— Вы мне читали, — Констанца шла рядом, опустив голову, и Волк подумал: «Какие волосы — будто роща в самый разгар осени».
Она вскинула глаза и продолжила:
О многих горестях, Все говорит, не смолкая, Ветер среди ветвей. Узнали осень по голосу Люди в горном селенье.— Вы очень хорошо переводите, мистер Майкл, — сказала она, так и глядя вдаль. «Мне обычно не нравится поэзия, но это, — девушка помедлила, — не похоже на то, что пишут здесь. Очень скромно, — Есть такое выражение, «изящество простоты», — голубые глаза ласково посмотрели на нее, — вот это о Японии. Хотя, — Волк улыбнулся, — стихи мистера Шекспира мне нравятся, ну, вы сами знаете, мы с миссис Тео не одного нового спектакля не пропускали.
— Пойдемте, — он указал на новое здание зверинца, выстроенное по приказу короля Якова, — посмотрим на крокодилов, что Дэниел привез, и я вас в усадьбу Кроу провожу.
— А Мирьям к вам надолго едет? Вы же сегодня их с миссис Стэнли забираете? — спросила Констанца.
— Да, — Волк пропустил ее вперед, — как только они от пациентки вернутся. Ну а надолго ли, — он пожал плечами, — в конце месяца должен ребенок родиться, так что немного осталось.
— А потом вы в Париж, — тихо произнесла Констанца.
— Дядя Мэтью обещал водить мою жену в театры, — усмехнулся мужчина, — ну и я, конечно, буду приезжать.
Крокодилы лежали в большой деревянной бадье. Вокруг стояла толпа, наиболее смелые из дам перегибались через край, и тут же, ахая, отступали назад.
— В день шесть цыплят съедают — гордо сказал служитель в королевской ливрее. «Прямо на части рвут».
— Адмирал рассказывал, на Востоке они тоже есть, — Волк посмотрел на неподвижные, темные
— Мне понравилось в Париже, — внезапно повернулась к нему Констанца, когда они уже шли к выходу из парка. «И кормят там вкусно».
— Ну, так приезжайте, — рассмеялся Волк. «Миссис Тео в следующем году ко мне присоединится, как дитя постарше станет, мы вам всегда будем рады».
— Спасибо, — Констанца подняла на него глаза и горько сказала себе: «Забудь. Он такой красавец, он на тебя и не смотрит даже, и никогда не посмотрит. Иди, делай балансы и прозябай в одиночестве до конца дней своих».
— Вы задумались, — мягко проговорил Волк.
— Да, — девушка взглянула на толпу, что наполняла полуденный Сити. «Вам же на Лайм-стрит надо, к миссис Стэнли, я дальше сама дойду, спасибо вам за прогулку».
— Уверены? — Волк озабоченно посмотрел на нее.
— Ничего страшного, — попыталась улыбнуться Констанца. «Передайте миссис Тео и Марте привет, хорошо?».
Волк наклонился над ее рукой и девушка, вздрогнула: «Меня Питер ждет, мы сегодня проверку счетов делаем. Всего хорошего, мистер Майкл».
Она быстро пошла к усадьбе, а Волк, вздохнув, проводив глазами ее рыжую голову, повернул на север.
Констанца, пробираясь через толкотню, орудуя локтями, чувствовала, как по ее лицу стекают слезы. «Уродина, — сказала себе она, — и уродиной останешься. И вообще, как ты посмела!
Он женат, у него дети, даже внук есть. Не думай о нем, никогда!»
Девушка вдруг вспомнила, как Мирьям, вернувшись из Озерного края, сидя по шею в горячей воде, положив каштановую голову на край медной лохани, томно сказала: «Очень жаль, что твой брат никогда не поступит так, как мой папа. А то бы я за него вышла замуж, конечно».
— А ты? — спросила Констанца, закалывая на затылке волосы.
Тонкая бровь дернулась. «Не для того мою мать моя бабушка, с обмороженными, переломанными ногами, вверх по ледяному склону тащила, не для того ее отец миссис Марты прятал, не для того моя мама на костре стояла, чтобы я вот так просто все это бросила. Даже ради твоего брата».
Констанца посмотрела в упрямые, карие глаза и, краснея, спросила: «Но ведь ты его не любишь?»
— И он меня тоже, — расхохоталась Мирьям, выливая в воду апельсиновую эссенцию. «Так что все это — только разговоры».
Девушка шмыгнула носом, и, пощупав деньги в мешочке, что висел у нее на поясе, хмуро сказала: «А, в общем, я сейчас пойду, и куплю книг, заодно и успокоюсь. Питер подождет, все равно он обедает еще».
Она спустилась по выщербленным каменным ступеням, и, вдохнув запах бумаги, пыли и краски, — невольно улыбнулась.
— Леди Констанца! — торговец поднялся ей навстречу. «Рад вас видеть, с той недели не заходили к нам. Вам как обычно?».
Девушка, еще комкая в руке платок, кивнула и хозяин лавки, сняв с большого, обитого потрескавшейся кожей, кресла пачку книг, радушно сказал: «Сейчас я все принесу, я же для вас особо откладываю. Хотите, мальчика за элем пошлю? Или вина вам налить? У меня хорошее бордо, для таких, как вы покупателей, держу».