Венчание со страхом
Шрифт:
— Ты едешь на гулянку, — злилась Катя. — А я там по делу должна работать. Это же очень важно!
— Не суетись, — благодушно зевал Вадим. — Работать надо по-умному и не на пустой желудок.
В Каменске на площади уже маячили синие «Жигули» Мещерского. Он тоже явился с полнехоньким багажником. Его вместе со всеми продуктами Катя тут же отправила на павловскую дачу, а сама…
— Mon dieu, cher ami [6] , ну какая же ты торопыга! — ворчал Кравченко. — Куда мы несемся?
6
Бог мой, дорогуша (фр.).
— Успеешь ты со своим пивом! Поехали к Кораблиной.
Учительница сидела безотлучно дома, но новостей никаких не сообщила: Жуков так и не появился. Втроем они ездили на Речную улицу, но в нужной квартире дверь никто не открывал. Даже глухая старушка куда-то подевалась. Вместе отправились и в отдел милиции к Сергееву. И снова — полный пролет. Дежурный на настойчивые Катины расспросы нехотя пояснил: да, с утра начальник розыска был на работе, потом заявили разбойное нападение на квартиру в Шохино, и он спешно отбыл туда вместе с поднятым по тревоге отделом уголовного розыска и ОМОНом.
— Точно и не выходной сегодня, — жаловался дежурный. — Как малахольные целые сутки: то кража, то драка в дискотеке, теперь вот групповуху залепили. Голова кругом.
Катя скорбно помалкивала — нет, совсем не так ей мнился сегодняшний день!
Кораблина распрощалась с ними у дверей своего флигеля.
— Нет, нет, я домой, — отнекивалась она на настойчивые приглашения Кравченко проехать с ними в одну «весьма душевную компанию». — Мне приятеля надо дождаться. Спасибо. А где вас искать, если что?
— В Братеевке. — вздохнула Катя. — Улица Красногвардейская, номер дома не знаю — спросить дом Павлова, как в Сталинграде.
— Куда они делись-то? — Кораблина тревожно смотрела в глубину школьного вишневого сада, точно надеясь обнаружить пропавших в его зарослях. — У меня как-то на сердце неспокойно. Что-то наверняка случилось, а мы даже не знаем. И Крюгера этого мы никогда одни не поймаем и не…
— Мы не одни, — отрезала Катя. — Запомни раз и навсегда: мы не одни.
— Ну и кислая девица эта училка, — заметил Кравченко, когда они, несолоно хлебавши, ехали назад. — На лицо правда, ничего, мордашка пикантная. Ножки только больно тонкие. Значит, эта щучка пацана себе подцепила, младенца, так, что ли?
Катя пожала плечами, заметила с чувством:
— Любовь возраст игнорирует. И потом, никакая она не щучка.
— Любовь! Это вы, девчонки, все о ней трещите. Один у вас свет в окошке. Она на сколько его старше?
— На семь лет, по-моему.
— На семь?! А ты говоришь — любовь! — Кравченко презрительно скривил губы. — Это ж по ихним меркам отцы и дети сейчас. Семь лет! Эх, Катька, ничего-то ты в таких делах не смыслишь.
— Ты много смыслишь, такой прямо великий мыслитель.
И
Павлов, веселый, загорелый, довольный, улыбающийся, встречал их у распахнутой настежь калитки. Видно было, что они с Мещерским уже легонько клюнули за встречу. Чен Э, нарядный, яркий, как бабочка, вертелся тут же, возбужденно жестикулируя. Катя вручила ему подарок — гоночную машинку (специально заставила остановиться по дороге у магазинчика с игрушками).
— Это теперь ему на целый день забава, — заметил Павлов. — Катюша, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Эх, во мне хищник просыпается!
Дело спорилось. Кравченко, раздевшись до плавок, кичливо играя бицепсами, отправился к поленнице колоть березовые дрова. Мещерский — тот прямо священнодействовал: что-то бормоча, укладывал шашлык в пластиковое ведерко мариноваться, обильно поливая его специально припасенным кислым «Цинандали». Катя же решила бездельничать: позагорала на лавке, осторожно покачалась на веревочных качелях, послонялась по саду. Понемногу ее начали охватывать покой и ленивая истома: «А ну вас всех. Нет никого и не надо. Я-то что могу сделать?»
— Мяса у нас маловато, не по аппетиту, — констатировал Павлов, критически оглядывая свои запасы. — Что-то я не рассчитал. Слушайте, братцы-кролики, дайте ключи от машины, кому не жалко. Мигом сейчас слетаю подкуплю. Там, в магазине на площади, бараньи ребрышки были.
— Лови, — Кравченко бросил ему ключи.
— Виктор, я, пожалуй, с вами поеду. Мы по дороге в одно место заглянем, — тут же решила Катя.
— Ох, опять начинается. Ну что ты все суетишься? — Кравченко примерился, и — трах! — огромный березовый чурбан разлетелся на мелкие щепки под его топором.
— Попрошу меня не учить, господин Железный дровосек. — Катя уже мчалась к машине. — Колите дрова своей умной головой, как Брюс Ли.
— Ну что ты? — удивился Мещерский. — Что тебе неймется?
— Может, Жуковы уже вернулись, — шепнула ему Катя. — Мне ну просто обязательно надо с этим мальчишкой увидеться.
Павлов сел за руль кравченковской «семерки». Его опередил Чен Э, уже угнездившийся на заднем сиденье. Он сопел от радости и нетерпения.
— И этот с нами как хвостик. Кататься любит — спасу нет. — Павлов завел мотор. — Эх, партизан, давно мы с тобой не рулили, правда? Сейчас с ветерком девушку прокатим. Только пристегнитесь.
Машину он водил первоклассно. Катя заметила и то, что он прекрасно ориентируется в Каменске. Они заехали в магазин на центральной площади, где Павлов купил «ребрышки», винограда и бутылку сухого мартини для Кати. Странно, но такие, прежде неслыханные блага цивилизации, теперь преспокойно пылились на полках этой тесной сельской лавчонки.
— Мартынку мы сейчас в холодильник определим, — сказал он. — Заморозим, и можно за милую душу употреблять. А я вам еще клубники соберу, там на грядках кое-что осталось.