Вендетта по-русски
Шрифт:
Булгарин под конец стал советовать мне отказаться от расследования, потому что Николай Николаевич слишком крут. Это вроде бы логически вытекало из предыдущего пункта, но хотел ли действительно Булгарин, чтобы я оставил Николая Николаевича в покое? Вряд ли. «Если ему свалится кирпич…» и так далее. Булгаринское запугивание было рассчитано на мою отрицательную реакцию. Ну как же, разве можно поддаваться на какие-то угрозы и предупреждения? Я должен был после таких слов лишь сильнее заняться Николаем Николаевичем. И в этом скорее всего заключалась цель Булгарина.
Подведем итог: он хотел обелить себя, он показывал мне злодея и направлял
Я шел по направлению к станции метро, стараясь отыскать глазами аптечный киоск, где можно было бы купить аспирин или цитрамон, чтобы унять головную боль. И еще мне требовалось снять номер в гостинице.
Я купил аспирин у метро, и, пока продавщица искала сдачу, отражение в зеркальной витрине привлекло мое внимание. Метрах в десяти позади меня, стараясь спрятаться за газетным стендом, стоял «ценный кадр» из булгаринского офиса — тот самый, со сломанным носом. У меня было плохое настроение, и я жестко обошелся с ним. Я спустился в метро и ушел от своего «хвоста» две минуты спустя. Иметь сломанный нос — это еще не значит быть хорошей ищейкой. Возможно, Булгарин лишит этого парня премии. Какая жалость. Все дело в моем плохом настроении и больше ни в чем.
Позже: гостиница, одноместный номер чуть пошире купе в пассажирском вагоне, холодные батареи, две таблетки аспирина и стакан воды. Боль постепенно растворяется, уходит, уступая место обычной усталости. Сумка брошена на дно пустого одежного шкафа. Некоторое время я тупо сижу на кровати, потом самонадеянно решаю, что смогу прочитать хотя бы несколько страниц из абрамовского досье, но как только я беру эти страницы в руки, мои веки наливаются свинцом, затылок мягко падает в подушку, бумаги разлетаются по полу…
Тут я вспоминаю, что Булгарин вдобавок ко всем прочим своим достижениям заставил меня отвлечься от Абрамова: едва я успел назвать фамилию, как Булгарин нахмурился, а потом заговорил совершенно о другом… Скотина.
Деньги у него, видите ли, под ногами валяются… И жена у этого мерзавца такая… Привлекательная, мягко выражаясь. На сколько лет она его младше?
Лет на пять-семь, вероятно… Скотина. Еще одна причина ненавидеть торговца унитазами. Много таких причин, особенно если ты лежишь один в холодном гостиничном номере… Ненависть отнимает слишком много сил. И я заснул, прежде чем за окном сгустилась темнота.
В позднем пробуждении есть своя прелесть — говорят, от этого кожа лица выглядит моложе. Мне придется проспать еще пару тысяч лет, чтобы перемены стали очевиднее. Головная боль уходит, сменяясь болью в спине, так и не сумевшей за ночь подружиться с матрасом. Но есть и негатив: в гостиничном ресторане из меню завтрака остался только салат «Столичный» и черный кофе.
Чтобы побороть утреннюю тоску и оставшееся с вечера чувство голода, я взял три салата. Уже на втором движения моей вилки стали медленными и плавными. Я вспомнил, что Булгарин приглашал меня на рыбные посиделки в каком-то частном клубе. Это было интересно. К тому же за его счет —
Только вот само это сомнительное дело начала девяносто шестого…
Возможно, я просто-напросто больной человек. Но я хотел знать, в чем там дело. Они сами виноваты — Леонов, Кожухов, Булгарин. Они, сами того не замечая, произносили такие фразы, которые заставляли мое проклятое воображение работать на полную катушку, представляя мрачные картины, исполненные тайного смысла…
Я хотел узнать правду. Я хотел разыскать эту тайну, как хотят женщину — до дрожи в коленях, до боли в паху, до безумия бессонных ночей. Я болел этим. Я, несомненно, болел этим. И когда я вернулся в номер и запустил руку в сумку, то вытащил не Ленкины письма, а листы абрамовского досье, подобрав также то, что разлетелось из моих вялых пальцев в предыдущий вечер.
Я начал читать, а потом вдруг отложил листы в сторону. Мне в голову пришла крайне банальная и донельзя очевидная мысль: Валерий Абрамов тоже проживает в Москве. Я могу поговорить с ним точно так же, как вчера разговаривал с Булгариным. Только мне надо хорошенько подготовиться к этой беседе, почитать досье… Потому что я не имел ни малейшего представления, о чем следует говорить с Абрамовым. Заметил ли он, что в девяносто шестом году против него проводилась тайная операция? Или провал в том и заключался, что Абрамову усилия Николая Николаевича были как комариные укусы?
Ясно было только одно — встретиться с Абрамовым будет в миллион раз трудней, чем с Булгариным. Это вам не торговля унитазами. Это то, что называется финансово-промышленная олигархия. Люди, которые не ходят по земле. Люди, умеющие направлять финансовые потоки. Впрочем, это умение может быть и опасным. И я снова взялся за страницы абрамовского досье.
«Нравится ли вам современная эстрадная музыка? — спросил наш корреспондент у Валерия Анатольевича Абрамова, известного бизнесмена, президента корпорации „Вавилон 2000“, который сегодня приехал к нам в город, на свою родину..,» Убивать нужно таких корреспондентов.
Стоит вам приобрести хоть какую-то известность, и на вас обрушится миллион самых дурацких вопросов — это вывод, к которому я пришел, изучив с полсотни газетных статей, посвященных Валерию Абрамову. Он был вынужден описывать свои кулинарные вкусы, называть любимых киноактрис, любимые книги, комментировать ситуацию в Индонезии, перечислять своих знакомых в шоу-бизнесе, делать комплименты участницам городского конкурса самодеятельных дизайнеров, куда Абрамова затащили в качестве члена жюри.