Венец творения

Леонтьев Антон Валерьевич

— Филипп Филиппович, к чему эти вопросы? — прервала его излияния Женя. — Я все же не на приеме у психоаналитика, а веду беседу с человеком, которого не знаю и никогда не видела!

Профессор снова закудахтал, принес извинения, а потом добавил:

— Евгения Михайловна, просто вы попали в расставленные силки! Вы и ваш супруг! Но, как я уже сказал, это не телефонный разговор. Приезжайте ко мне как можно быстрее! Вот мой адрес…

Он продиктовал адрес, а потом, заявив, что Евгении лучше немедленно уехать прочь с Мухиной дачи, пожелал ей доброй ночи и отключился.

Засунув

телефон в карман комбинезона, Женя размышляла. То, что на Мухиной даче что-то неладно, она поняла практически с самого начала. Но значило ли это, что Артему и ей грозила опасность? Взять хотя бы эту исчезающую дверь в подвале… Или того, кто находится за дверью и периодически из-за нее выбирается. Ведь этот некто — или это нечто — не причинил им ни малейшего вреда. Почему они должны испытывать страх?

Тут раздался звук открываемой входной двери — приехал Артем. Говорить ему о беседе с Романом и с профессором Женя не стала. Она хотела сначала сама узнать подоплеку, а только потом посвящать в происходящее мужа.

На следующий день она отправилась в Москву. Ей повезло, что встреча с одним из клиентов прошла гораздо быстрее, чем она планировала, а другую пришлось отменить, так как молодые, рассорившись, передумали жениться. Обитал профессор на Сущевском валу, на последнем этаже одной из высоток.

Выйдя из лифта, Женя попыталась отыскать квартиру с нужным номером. На трех имелись таблички, а на четвертой — нет. Женя заметила, что дверь необычайно массивная, железная. И при этом украшенная странными значками, подозрительно похожими на пентаграммы. Да, профессор Нехороших, большой специалист по оккультизму, жил явно здесь.

Женя нажала кнопку звонка, однако сигнала не последовало. Тогда она постучала в дверь, и через некоторое время на нее кто-то уставился в глазок.

— Евгения Михайловна Кирычева? — услышала она усиленный динамиками голос из-за двери. — Так ведь?

— Профессор Филипп Филиппович Нехороших, не так ли? — в тон ему осведомилась Евгения.

Загромыхал замок, дверь, наконец, приоткрылась. Женя увидела сидевшего в инвалидной коляске пожилого, грузного человека с длинной седой бородой и лысым черепом. На орлином носу профессора сидели старые роговые очки.

— Прошу вас, проходите! — пригласил он, пропуская Евгению в коридор своей квартиры. Женя прошла и протянула профессору руку. Но вместо приветствия он извлек странный портативный прибор, похожий на тот, каким в аэропортах проверяют пассажиров на предмет наличия металла в одежде. Закрыв дверь — а та изнутри походила на дверь Шефа из «Бриллиантовой руки» с массой замков, цепочек, засовчиков, хитроумных запоров, — профессор сказал:

— Вытяните руки!

Женя повиновалась, и Нехороших провел по ним прибором. Тот отчаянно запищал.

— Повернитесь! — велел он, и Женя сделала это. Прибор снова издал писк. Профессор вздохнул и заметил:

— Что же, дело плохо! Но небезнадежно! Стадия контаминации уже критическая. Идемте в кухню!

Он порулил на кресле в кухню, в которой, что удивило Женю больше

всего, были зарешеченные окна, а стекла были выкрашены черной краской. Она взглянула на профессора, ловко орудовавшего с ящичками, вынимая из них посуду и какие-то кулечки с травой.

Человек он был старый, кажется, одинокий, вероятно, никогда не имевший семьи. Смыслом всей его жизни была наука, вернее, конечно, все эти оккультные дела, а на фоне этого можно легко и быстро двинуться по фазе. Неужели она попала в логово сумасшедшего?

Залив кипятком странную смесь, которую он положил в пиалу, профессор выждал ровно минуту, затем процедил ее, перелил в бокал и подал его Евгении.

— Вот, пейте! Причем желательно быстро! Пока она еще горячая. Тогда действие будет наиболее сильным!

— Действие чего? — осведомилась Женя, с подозрением посматривая на содержимое бокала, больше напоминавшее болотную жижу. На чай не похоже, скорее, травяной настой. Но что это за травы? Какие-то наркотические? Или, чего доброго, вообще яд?

Профессор, заметив ее колебания, сказал:

— Здоровью это вред не причинит, совсем даже наоборот! Это очистит ваш организм! Что, боитесь пить?! Нет, вы не будете биться в конвульсиях с пеной у рта!

Он налил себе остатки из пиалы и выпил одним залпом. Вздохнув, Женя пригубила напиток. Вкус был странный, чувствовалась примесь мяты. Вроде бы язык не немел и глаза на лоб не лезли. Поэтому Евгения выпила содержимое бокала, стараясь не обжечь при этом язык и небо. Профессор удовлетворительно крякнул и, забрав у нее бокал, сказал:

— Так, ждем пять минут!

По истечении оных он вынул прибор, велел Жене вытянуть руки, провел над ними своим приспособлением — и никакого писка не последовало.

— Вот видите, работает! Сразу выводит из организма все то, что вы подцепили на Мухиной даче!

— А что я там подцепила? — спросила с некоторой опаской Женя. — Радиацию?

Профессор хрюкнул и, развернувшись на кресле, сказал:

— Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим!

Они прошествовали по коридору, вдоль стен которого тянулись бесконечные полки с книгами. Заглядывая в комнаты, Женя поняла, что везде царил хаос и имелась масса книг. В кабинете, как и в кухне, были забранные решеткой окна и выкрашенные черным стекла. Однако помещение в целом было достаточно уютным, если не считать того, что его давно не убирали. Профессор указал Жене на глубокое кожаное кресло, а сам подкатил к столу.

— Вы верно угадали название! Хотя вряд ли угадали, вам подсказало его подсознание. Ибо вы ведь уже заражены! Да, это радиация зла! — заявил он безапелляционно. — И подцепили вы ее в вашем новом жилище! На Мухиной даче! Вернее, конечно же, на Чертовой даче! Ибо именно так ее и надо называть!

Он потряс прибором, положил его на стол и сказал:

— Это моя собственная конструкция! Разработана по чертежам Леонардо да Винчи. Конечно, у него был примитивный прототип, работавший от механической силы, а не от электричества.