Венец творения
Шрифт:
— Так… — Я помолчал. — И что будем делать?
Бывший инквизитор невыразительно хмыкнул:
— Табак кончился, — обиженно пожаловался он, терзая мятый кисет над пожелтевшим от времени обрывком газеты. — У тебя есть что покурить?
Я помотал головой, вспоминая пачку дорогих привозных сигарет, которую потерял тот, ныне покойный, выпендрежник. Надо было подобрать… Впрочем, тогда они бы достались инквизиторам.
— Плохо. — Хмырь аккуратно скрутил газетный клочок, заворачивая выцеженную из недр кисета серовато-бурую кучку, в которой, по-моему,
— Иван… — Я ненадолго замолчал, подбирая слова. — Почему после изгнания ты пришел именно сюда?
— А разве нельзя было?
Я упрямо мотнул головой.
— И все-таки — почему именно этот город? Почему не Курган, не Омск, не Тюмень? Почему именно Челябинск?
— А где еще я бы получил возможность наблюдать за концом света из первых рядов?
— Это не ответ. — Я недоверчиво прищурился.
Бывший верховный инквизитор дернул плечами и невесело вздохнул:
— А другого и не будет.
— Ясно… — Я отвернулся. — Тайны, тайны, всюду тайны. Все только и делают, что таятся и интригуют. Каждый преследует свои цели. Бог, Дьявол. Управление, церковь, армия… Даже ты.
Бывший инквизитор неожиданно легко улыбнулся:
— А ты хотел бы, чтобы все было просто и понятно? Никаких секретов и интриг, все идут по линеечке навстречу светлому будущему?.. Так за что же ты тогда боролся в прошлом году? Оставил бы все как есть. Зачем вмешался?
Я не нашел что ответить… Черт побери, сколько раз я зарекался спорить с этим умником — все равно он всегда оказывается прав.
— Ладно, я схожу за куревом, а вы тут пока устраивайтесь. Можете чувствовать себя как дома… Только, пожалуйста, кровать мою не сломайте.
Ирина недовольно поморщилась:
— Слушай, друг-товарищ, можно теперь я один вопрос задам?
— Для вас — что угодно, о прекрасная дама…
— У тебя хоть что-нибудь святое есть?
— Инквизиторам не положено. — Хмырь почти весело ухмыльнулся. — Прошу прощения, если кого обидел. Алексей, закрой за мной дверь.
— Вставай. — Из объятий сна — для разнообразия вполне обычного — меня вырвал бесцеремонный толчок в бок. — Началось.
— Что?.. — Я еще не успел открыть глаза, а инстинкт уже сработал: рука автоматически потянулась к оружию, скользнув по рукоятке заткнутого за пояс пистолета. — Что началось?
Прикрывая ладонью упрямо чадящую свечу, Хмырь молча кивнул в сторону окна. Я нехотя встал. И, припадая на занемевшую (сколь бы ни было удобно любимое кресло бывшего инквизитора, оно явно не предназначалось для того, чтобы в нем спали) ногу, похромал к окошку, серым полукружьем ночного неба выделяющемуся на фоне окутывающей чердак абсолютной черноты.
В лицо пахнуло ночной свежестью. Придерживаясь за выглаженную дождями раму, я высунулся как можно дальше, вглядываясь в стелющиеся у домов тени.
Чтобы
Я обернулся к Хмырю, уже зная ответ на заданный спросонья вопрос.
— Облава?
Он коротко кивнул.
— Пора уходить. Буди свою женушку. Только тихо.
— Сам знаю, — вяло огрызнулся я, все еще выглядывая в окно и прикидывая, сколько времени у нас осталось, чтобы успеть смыться до того, как неумолимо приближающиеся с севера огни облавы захлестнут старое заводское общежитие.
По всему выходило, что не так уж и много. Прыгающий свет фонарей неотвратимо приближался… Человек двадцать. Но не профессионалы. Это по повадкам видно — те сначала тихо и незаметно окружили бы дом, а уж только потом… Мы бы даже понять ничего не успели.
Хмырь уже копался в углу, разбрасывая какие-то старые тряпки и чертыхаясь сквозь зубы. Что он там искал, оставалось для меня загадкой до тех пор, пока бывший инквизитор не чиркнул спичкой, после чего тускло-желтоватый дрожащий свет рассеял все сомнения. Керосиновая лампа.
Я только покачал головой. Сколько стоит керосин в наши дни и где его можно достать, я даже не представлял. Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Даже весь керосин мира не смог бы нам помочь. А вот чему бы я действительно обрадовался, так это своему мечу. Или хотя бы армейскому автомату. Вряд ли, конечно, найдется что-нибудь такое, но можно ведь и спросить:
— У тебя есть какое-нибудь оружие?
— Только это. — Хмырь резко откинул полу куртки, демонстрируя свой неизменный обрез. — У меня тут, прошу прощения, не подпольный арсенал.
Арсенал не арсенал, но что-нибудь посущественнее пистолета с шестью серебряными пулями в обойме мне бы не помешало. Особенно в случае, если все-таки придется прорываться с боем. Кинжал, конечно, вещь хорошая, но излишне надеяться на него тоже не стоит. Он — оружие для ближнего боя, на самый крайний случай.
— Паршиво. — Я снова высунулся в окно. Огни фонарей маячили уже совсем близко. — Надо торопиться. Ира, давай быстрее…
— Я уже готова.
— Тогда пошли.
Грохоча по лестнице, мы спустились до третьего этажа. Хмырь впереди. Я, приобняв Ирину за плечи и держа в свободной руке пистолет, — чуть сзади. Несмотря на ночное время, в доме никто не спал. Надвигающаяся облава основательно перебудоражила местную полууголовную братию. Дважды мне пришлось отталкивать с дороги тех, кто решил отыскать путь к спасению из окруженного дома, носясь вверх-вниз по лестницам. Я не старался особо церемониться, и первый человек понял все и сразу. Второй же — смутно знакомый мне парень в обвисшей лохмотьями куртке (было бы время, я, может быть, смог бы припомнить, где и когда его видел) — в ответ попытался достать меня кулаком.