Венецианский купец
Шрифт:
— О, даже так, — толстячок вылез из палантина и едва-едва склонил голову, — Франческо Бадоэр, к вашим услугам.
— Витале Дандоло, к вашим услугам, — я значительно ниже, чем он мне, поклонился, проклиная себя в душе разными словами за это унижение.
— Господин Франческо не будет с моей стороны большой наглостью попросить у вас в долг, — обратился я к нему сразу после этого, — сегодня вечером в нашем доме праздник, я бы хотел пригласить вас на него, тогда же смогу вернуть вам деньги.
— Витале! —
— Ты уверен? Юный отпрыск дома Дандоло? — мой собеседник ещё более удивлённо на меня посмотрел, — приглашаешь меня в ваш дом?
— Да господин, теперь в любом случае, даже если все будут против, — я наступил ногой на сапог дяди, чтобы он не отвлекал меня, своими протестующими возгласами.
Толстячок помахал пальчиком и подбежавший слуга, передал ему толстый мешок с монетами. Он попытался сам передать его арабу, но я извинился и нагло забрал его у него. Только когда объединил свои деньги с этими, протянул всю сумму распорядителю рынка.
— Вас устраивает уважаемый?
Тот забрал, отдав подсчитывать, и только после подтверждения, поклонился мне.
— Да господин, здесь вся сумма.
— Благодарю вас за уделённое мне время, — раскланялся я с ним, держа себя в руках.
И приказав купленным рабам следовать к лодке, уже более почтительно раскланялся со своим спасителем.
— Сегодня в семь, я жду вас у двери дворца, господин Франческо.
— Буду, — кивнул тот и забравшись в свой паланкин, махнул рукой слугам нести его по своим делам. Видимо он тоже сюда приехал за покупками.
С трудом расположившись в лодке всей толпой, мы доплыли до дворца, и только зайдя внутрь, и убедившись, что за нами закрылись ворота, я дал волю чувствам. Слёзы обиды и досады брызнули из глаз, поскольку я был в теле ребёнка, в котором восприятие жизни было несколько иным, чем в теле взрослого, так что под ошарашенными взглядами рабов и слуг, я сначала проревелся, и как только слёзы высохли на моих глазах, я снова стал тем, кем был прежде, натянув на лицо маску невозмутимости.
— За мной, — приказал я рабам, следовать позади, а дядя попрощавшись, ушёл по своим делам.
— Винченсо! — я шёл по коридорам, пугая своей гремящей и звякающей кандалами процессией всех слуг, поскольку мы шли по их крылу.
— Да мой юный господин! — из кухни показалось довольное лицо управляющего, которое при виде шести ободранных, вонючих людей стало резко киснуть.
— Заселить по половой принадлежности, расковать, отмыть, одеть, — приказал я.
— А? Что? — он недоумённо смотрел то на четырёх летку, стоящего перед ним, то на группу рабов позади.
— Винченсо, тебя тоже приказать выпороть?! — взбеленился я, — приказов не понимаешь?!
Слово «порка» было хорошо услышано.
— Я всё
— Девочку поселить отдельно, от мальчиков, дурак, — остывая, показал я пальцем на гречанку.
— Всё будет сделано, — он тут же сунулся в комнату для прислуги и уже там раздал приказы.
— Приставь охрану, — напоследок приказал я, — мне нужно матушке сказать, что я вернулся.
Он поклонился, начав гонять слуг, чтобы те пошевеливались и повели рабов куда-то вглубь крыла дворца.
— Дорогой! — графиня, увидев меня, бросилась на встречу. Я, снова начав рыдать, упал в её объятья. Детский организм заново переживал недавнее унижение, которое почувствовал на рынке, когда просил занять денег у враждующего рода своей семьи.
— Что случилось мой ангел? Кто тебя обидел? — обеспокоенно заворковала она, пытаясь меня успокоить.
— Мне не хватило на покупку рабов мама, — я отстранился, — мне! Дандоло!
— Мы сейчас это исправим дорогой, не расстраивайся, — она гладила меня по голове, — сейчас поручу слугам, они съедят и выкупят твоих рабов.
— Не нужно, мне пришлось попросить в долг, — успокоившись, я сполз с её рук, — сегодня на моём дне рождения будет ещё господин Франческо Бадоэр, распорядись пожалуйста, чтобы ему выделили место.
У графини глаза полезли на лоб, точно также, как до этого у дяди Андреа.
—Но. но. дорогой, я понимаю, ты ещё слишком мал, но видишь ли, наши семьи сейчас находятся в кровной вражде.
— Я это знаю мама, теперь представь какого было мне, просить у него!
Женщина покачала головой.
— Не знаю, нужно поговорить об этом с твоим отцом, я не могу принять одна такое решение.
— Хорошо, если господина Бадоэра не пустят к нам в дом, я отправлюсь праздновать свой день рождения в ближайшую таверну, — я насупился и упёрся ногой в пол, так, как это всегда происходило, когда я настаивал на своём.
— Пошли, расскажешь мне по дороге, — она подхватила меня за руку, направляясь к кабинету отца.
Тот, готовясь к дальней дороге, поскольку ему завтра нужно было отбывать в Константинополь, внимательно выслушал меня, и задумался.
— За то, что ты без моего разрешения пригласил в дом врага, получишь пять плетей.
— Энтони! — тут же мама закрыла меня собой, — не вздумай!
Тот не обратил на её потуги ни малейшего внимания.
— Завтра утром, перед отъездом, я сам тебя накажу.
— А вот за твоё поведение, достойное нашего дома, я выделю тебе доход в размере ста шиллингов в месяц, чтобы ты ни в чём не испытывал нужны.
— Этого ни на что не хватит! — вслух произнёс я, заставив обоих родителей переглянуться.