Венеция - это рыба
Шрифт:
Д-р Хоффман.Можно сказать, что я вовсе его не знал. Он начал у меня лечиться за три дня до гибели.
Инспектор.Слишком мало времени даже для колдуна!
Д-р Хоффман.То-то и оно. Я и не надеялся снова вселить в него веру в жизнь. Честно говоря, я даже не успел разобраться в истинной причине, толкавшей его на самоубийство.
Инспектор.Однако вы смогли изучить его бумаги.
Д-р Хоффман.Близкие покойного передали мне его дневник. Из дневника я узнал, что этот человек был одержим красотой Венеции. Город вызывал
Инспектор.Что-то вроде синдрома Стендаля.
Д-р Хоффман.Я бы не сказал… Это лишь расхожий стереотип. И потом, не путайте отдельно взятую непереносимость красоты с постоянным пресыщением красотой. Воздействию синдрома Стендаля могут подвергнуться разве что незадачливые туристы. Приезжая в Венецию, они оставляют за плечами свои уродливые окраины, все эти спальные районы, которые напоминают кладбища для живых мертвецов. Попадая в Венецию, турист, привыкший к подобным пейзажам, ясное дело, чуть не теряет сознание. Он не в состоянии вынести в таких дозах красоту, которую разом обрушивает на него город. Но лишать себя на этом основании жизни… В конце концов, никто не запрещает ему собрать чемоданы и отправиться восвояси, где он полной грудью снова вдохнет вонючего воздуха из любимых выхлопных труб.
Инспектор.А житель Венеции…
Д-р Хоффман.Житель Венеции вынужден до конца дней нести это тяжкое эстетическое бремя. Тот мой пациент чувствовал себя мышью в мышеловке. Его душило очарование каллешириной метр… В этих улочках зрению не уцелеть. Они раздавят его между живописным ракурсом и памятником архитектуры, сомкнут глаза между изяществом моста и тенистой нежностью соттопортико.
Инспектор. Недаром его нашли на…
Д-р Хоффман. …калледель Парадизо, самой привлекательной улочке Венеции.
Инспектор.Там тебе и барельефы на треугольном архитраве, и оголенные балки, выпирающие из барбаканов… Очень красивая улочка, может, и впрямь самая красивая.
Д-р Хоффман.Очевидно, для него она была самой убийственной.
Инспектор.И в этом случае здесь проводились реставрационные работы. Каллесовсем недавно открыли для прохода.
Д-р Хоффман. Действительно, во всех трех случаях мы столкнулись с памятниками, скрытыми на некоторое время от людских взоров. Это делало памятники, если можно так выразиться, более выносимыми, более человечными. Но вот строительные леса убирали. Люди, отличавшиеся и без того, обостренным восприятием, видели в этом некую эстетическую волну в ее извечной мощи, сносящую все на своем пути без малейших преград… Каждого из этих людей добила красота.
Инспектор. Человек, обнаруженный на калледель Парадизо, отравился.
Д-р Хоффман.Да, но настоящего яду дал ему сам город.
Инспектор. Выходит, по-вашему, Венеция — это
Д-р Хоффман.Вы делаете мне честь, цитируя мое высказывание. Оно, признаться, немного бьет на эффект, однако уже вызвало определенный отклик в печати и на телевидении. Я употребил это хлесткое выражение мимоходом, в подробном научном докладе.
Инспектор. Он получил всеобщее признание на всемирном конгрессе психиатров прошлой весной в Питсбурге.
Д-р Хоффман.Тот доклад и впрямь пользовался немалым успехом у моих заокеанских коллег.
Инспектор.И причислил вас к самым оригинальным психотерапевтам наших дней. После, если позволите, не очень-то блестящей карьеры.
Д-р Хоффман.Напротив. Нам, в отличие от полицейских, не нужен блат для прохождения конкурсов и повышения в должности.
Инспектор.Да ну?
Д-р Хоффман.Мою работу ученого и врача всегда отличал выверенный до мелочей профессионализм. Я вообще не понимаю, на основании каких данных вы беретесь судить о качестве…
Инспектор.Хорошо, хорошо, только речь не идет о вашей карьере психотерапевта. Перед тем как посвятить себя психиатрии, в молодости вы пробовали пойти совсем по другому пути. Меня насторожили все эти ссылки на технологию строительства, эти архитектурные метафоры, использованные в вашем докладе. Вы неудавшийся архитектор, доктор Хоффман.
Д-р Хоффман.Что вы такое говорите!
Инспектор.В перерывах между поисками блата я покопался в старых газетных вырезках. И наткнулся на ваши давнишние статейки. Те самые, в которых вы пытались доказать бессмысленность всякого рода реставрации. Вы дошли до того, что предлагали систематически сносить исторические постройки, именно для того, чтобы решить вопрос коренным образом.
Д-р Хоффман.Не понимаю, при чем здесь это.
Инспектор.Как знать. Я помню ваш очерк о колокольне Сан-Марко. Она рухнула в начале двадцатого века и была восстановлена венецианцами по принципу "как была, где была". "Думать, что мы восстановили нечто, имеющее хотя бы отдаленное отношение к оригиналу — безумие. Тем более стоит сровнять его с землей". Я верно цитирую, доктор?
Д-р Хоффман. Это написано бог знает когда.
Инспектор.А ваши восторженные заявления по поводу пожара в театре "Ла Фениче"? "Я не боюсь оказаться единственным, кто радуется случившемуся среди стольких лицемеров, рвущих на себе рубаху. Наконец-то мы имеем историческое здание, которое следует выстроить заново. Надеюсь, что свойственные этому городу похоронные настроения не выльются в безрассудные планы восстановить театр таким, какой он был. Довольно пребывать в рабстве у мертвых и зависеть от гнилой эстетики наших предков. Уж они-то ни с кем не церемонились! Разве неоклассики уважали готику? Было ли бы у нас барокко, если бы семнадцатый век как по заученному повторил Возрождение? Благодаря пожару в "Ла Фениче" приоткрылся путь к футуристической утопии!"