Венеция. Исповедь монашки
Шрифт:
Забегая вперёд, скажу, что быстро исследовать что-либо в компании человек больше двух – заведомо сложный процесс. Даже дама-экскурсовод, которая водила нас с Димой в нашу первую романтическую поездку, пару раз неприлично выругалась, когда после двух часов её унылого исторического рассказа мы остановились в очередной раз около бара с чикетти и аперолем.
Пешком и на вапоретто, мы таки стёрли все
– Ну, – протянул папа, – что у вас тут едят, рассказывай.
Мне было стыдно вести их туда, где перекусывали мы с девочками. Тем более, сегодня день рождения сестры. Папа называет такие заведения «бар с пьяными подростками». Я выбрала по оценкам Трипэдвайзера приличный ресторан, но теперь и сама находилась в ловушке. Заведение такого рода было для меня новым, а все блюда – незнакомыми. Официант улыбался, и я на всякий случай взяла пасту. Кое-как разобравшись с меню, мы принялись поздравлять сестру. Украшение Тиффани ей явно понравилось, оно стало её первым украшением из бирюзовой коробочки. Родители подарили перламутрового медведя на шею, сестра была довольна. Официант принёс счёт.
Пришла пора возвращаться в точку нашей встречи на Пьяцца-ле-Рома. Уже стемнело, родители сильно устали и делились со мной неоправданными впечатлениями от Венеции. Я обещала им на следующий день острова Мурано и Бурано – уже в более спокойном ритме. А они пообещали, что наденут кроссовки. Лиза попыталась было купить напоследок мороженое за полтора евро у приезжего араба, торговавшего на привокзальной площади, но я пообещала ей два хороших, если она дотерпит до завтра.
Родители сели в автобус и махнули мне на прощание. Я чувствовала себя выдохшимся экскурсоводом, который был вынужден переделать подготовленный маршрут и убрать из него столько интересного, чтобы подстроиться под заказчика. «Завтра точно всё будет иначе», – решила я. Будет им час на вапоретто, будут чикетти с аперолем, будет сидение на ступеньках и полное отсутствие людей. Обед я накрою в конвенте, и сделаю
Я встретила родителей в десяти минутах от конвента, выходящими из муранского вапоретто на станции Сант-Альвис. Солнце пекло нещадно, и каменный бордюрчик, на который обычно присаживались ожидающие, был раскалён и непригоден для сидения. На остановке лодку ждала пара бабушек с авоськами: наверное, ехали на приём в поликлинику. Над головой гаркнули чайки, о пластиковый остановочный понтон металлическим корпусом ударился вапоретто. Матрос быстро привязал лодку к железной, покрытой коррозией тумбе и крикнул: «Prego, prego, Saint Alvis».
– Ну, как Мурано? – спросила я, наблюдая их светящиеся лица.
– Одни китайцы, – среагировал папа.
Вот так всегда: люди приезжают в зафотографированную Венецию, а всё их внимание уходит на пешеходные расстояния и разнорасовость туристов.
– Да, днём, во вторник, – не лучшее время для изучения островов.
– А у вас тут есть лучшие дни?
– Да, после пяти, в январе и на Торчелло.
– Что это – Наторчелло?
– Остров. Ещё дальше Бурано, вапоретто ходят туда раза три в день. Там живёт двенадцать человек, есть один ресторан, одна гостиница, одна церковь и один мост. Мы ездили туда с Линой однажды. Место для блаженных.
Тем временем мы прошли через жилой квартал Каннареджио. Дома давали тень, на улице не было ни души.
– Вот такая Венеция мне нравится, – сказал отец, прикрыл глаза и вдохнул прохладу. – Можем тут погулять?
Мы дошли до ближайшего канала, нашли ступеньки около чьей-то парадной двери и уселись, подложив сумки. Я заранее нарезала фруктов: в магазинах нашлись и арбузы, и дыни. Волны от проезжающих мимо лодок накатывали на стенки канала.
– Какие молодые, и уже с катерами, – заметил папа.
– Да, несчастные лишены возможности водить машины, поэтому с шестнадцати лет – за рулём моторных лодок. Около шести, когда близок закат, вон там, где виден аэропорт, можно разглядеть целую цепочку романтиков, которые везут девчонок полюбоваться оранжевым солнцем.
Конец ознакомительного фрагмента.