Венера Прайм
Шрифт:
— Для меня самой это не совсем ясно. После того, как все наши выпускники погибли при катастрофе «Королевы Елизаветы» просто прекратилось финансирование ПУМК. Почему? Это большой вопрос.
— Я не нашла записи о смерти шимпанзе по имени Стег.
— Стег? — Сингх внимательно посмотрела на Спарту. — Я вижу, вы внимательно ознакомились с документами.
Немного помолчав, и видимо прейдя к какому-то решению, она продолжила:
— Инспектор, я должна вылететь в Дарджилинг, как только закончу нашу беседу. У меня здесь неподалеку свой санаторий.
XII
— Все, что ты помнишь о той ночи, является правдой, — сказал Командор, — за исключением того, что в вертолете была она. Это внушение, фальшивая память.
— А как насчет парня, который меня связал? — Спросил Блейк.
— Он был настоящим. Ты почти сбежал. Вылетел из окна, атаковал вертолет. Полная неожиданность. Если бы у парня в «Снарке» не была наготове инъекция, ты мог бы устроить нам неприятности.
Они шли рядом, бок о бок, через лес, утесы на берегу Гудзона едва виднелись сквозь деревья. От дыхания изо рта вылетал пар. Вокруг полыхала осень. Вышли на опушку, через широкую, уже побуревшую лужайку, подошли к особняку. Вот окно Эллен, разбитое Блейком при попытке к бегству, видна свежая замазка.
— Эллен помогла мне забраться в вертолет, а потом она же — из шприца-пистолета. Говоришь, что это фальшивая память. Такое возможно?
— С недавних пор.
— А можно стереть, то что… Вернуть мне правду?
— Боюсь, что нет. — Командор рассмеялся одним резким выдохом. — Если хочешь, мы могли бы рассказать тебе версию того, что ты мог бы вспомнить, если бы мы не справились с тобой. Это было бы так же фальшиво.
— Нет, не нужно.
— Это вызывает интересные вопросы, не так ли?
— Например, вспомню ли я завтра этот разговор?
— Ну, и другие тоже.
— Зачем ты мне все это рассказал? Ведь ты добился своего — убрал меня с дороги?
— Ты опасен, вон что натворил, — Командор кивнул в сторону дома — пластик покрывал обуглившееся крыльцо, велись работы у гаража. — И ты узнал о Саламандре.
Блейк кисло рассмеялся. — А какая разница? Ты можешь переписать последнюю неделю моей жизни… стереть весь этот хаос.
— Я хочу, чтобы мы не были врагами. С нашей точки зрения ложь была оправдана до того, как ты узнал о Саламандре… а Эллен потом тебе все бы рассказала.
— Она в этом замешана?
— Она бы не согласилась, Редфилд, ты же ее знаешь. Мы не спрашивали. Потом, когда она услышала наши доводы, она согласилась.
Блейк сердито покачал головой. — Я не знаю, как вы, ребята, решаете, где провести черту. Играть в Бога…
— Мы не боги. Мы не смогли бы переписать последнюю неделю твоей жизни, даже если бы захотели. Час или два, если что, если больше, то произойдет беда.
— Откуда ты это знаешь?
— Не мы изобрели эту технику, Редфилд, — резко сказал он. — Это они.
— Но вы их используете. Результаты их
Не желая оправдываться, Командор не стал продолжать разговор в этом направлении, а вернулся немного назад:
— А насчет «стереть весь этот хаос», это не просто вот почему: человеческая память не в одном месте, она распределена по многим отделам мозга. Тебе придется поговорить об этом с нейро-специалистами, для меня это слишком сложно. Я практик и знаю, что легче вычеркнуть то, что кто-то слышал или читал, чем то, что он видел. Еще труднее вычеркнуть что-то связанное с тем, в чем он непосредственно принимал участие.
— И ты считаешь себя в праве на это?
— Я не виню тебя за то, что ты плохо о нас думаешь, Редфилд, но нам нравится верить, что мы хорошие парни. Поэтому мы не убиваем других хороших парней. Мы не держим в заложниках их друзей и родственников. У нас с тобой только два варианта. Первый — ты даешь честное слово, что нас не предашь. Ну?
Для Блейка это стало сюрпризом. Подумав, он покачал головой:
— Не пойдет. Если они поймают меня, станут пытать… или наркотики… Или заберут Эллен или моих родителей…
— Хорошо, что ты не переоцениваешь себя, но я все равно поверю тебе на слово.
Что-то сломалось внутри Блейка, и он посмотрел на старика с уважением:
— А другой вариант?
— Завербовать тебя.
— Я ведь уже отказался.
— Речь сейчас идет не о полете в космос, а о «Саламандре».
— Все равно, я не могу быть одним из вас. Ведь все вы бывшие Посвященные, не так ли?
Командор медленно кивнул:
— Верно.
— А я нет.
Они подошли к тому, что осталось от крыльца. Командор остановился на первой ступеньке и уставился на него:
— А почему нет? Ты же был когда-то одним из Афанасийцев.
— Одним из этих оболваненных?
— Все верно.
— Я не был оболваненным. Я никогда не верил в эту чушь, в эту историю с инопланетным спасителем. Я только притворялся.
— Соглашайся, в твоем случае, мы закроем на это глаза, — хрипло сказал Командор.
— Нет. Не пойдет. Но вы же на стороне добра и надеюсь, что этот отказ мне сильно не повредит.
Командор, наблюдавший за Блейком глазами василиска, этой опасной ядовитой змеи, не шевелился, казалось, едва дышал, потом расслабился:
— Ладно. Прежде чем я отвезу тебя обратно в город, — сказал он, — я хочу кое с кем тебя познакомить.
Форстер, профессор ксенопалеонтологии и ксеноархеологии Королевского Колледжа Лондона, был увлечен книгой в кожаном переплете, когда Блейк и Командор вошли в библиотеку. Форстер — крошечный светлоглазый человечек, напоминавший Блейку возбужденного терьера, шагнул вперед и дернул Блейка за руку, когда Командор представил их друг другу.
— Мой дорогой Редфилд, позвольте мне поздравить вас с первоклассной работой, которую вы с инспектором Трой проделали в поисках марсианской таблички. Замечательно, что она благополучно вернулась туда, где ей и место.