Венера
Шрифт:
Наверное, она попросила прислать врача, подумала Полли. Врача или сиделку, но, надо надеяться, не возницу с подводой для трупов, который каждодневно отправляется в скорбный свой путь с наступлением темноты, когда отовсюду начинает раздаваться мелодичный звон колокольчиков и голоса, призывающие выносить из домов тела усопших.
Николас, испытывавший одновременно и чувство гнева, и отчаяние, и страх, едва сдерживал себя. Чем дольше они оставались в этом городе, напоминавшем огромный лазарет, тем большей опасности подвергали себя.
Членов
Николасу также предстояло организовать переезд, что было совсем не просто, а тут еще Полли с вечными капризами. Вот если бы она была его женой… Но нет, сейчас слишком неподходящий момент, чтобы думать об этом. И вообще это исключительно сложный вопрос. Во-первых, надо сломить сопротивление леди Маргарет, во-вторых, решить, где они будут жить, поженившись. Ну и, самое главное, было неясно, сможет ли Полли оставаться в театре после того, как выйдет за него замуж. Если Николасу даже сейчас было столь нелегко «делить» ее с бесцеремонной публикой, то что говорить о том времени, когда она станет ему женой и матерью его детей.
Лорд Кинкейд, поразмыслив, отложил решение этой проблемы до лучших времен. В данной ситуации прежде всего следовало думать о том, как избежать смертельной опасности.
— Полли, я не прошу тебя ехать в одном экипаже с леди Маргарет, — теряя терпение, сказал Ник. — У тебя будет своя карета с форейтором и охраной.
— А как насчет остановок, которые придется делать в пути? — плаксиво спросила Полли, недоумевая, почему Ник не может никак понять ее. — Не станете же вы искать для каждой из нас отдельный постоялый двор?
— Я буду делать то, что сочту нужным, — произнес он устало. — Не жалуйся, если я вынужден буду прибегнуть к силе. Тогда уж тебе не придется ничего выбирать!
В этот момент в дверь постучали, и в гостиную вошел лорд Де Винтер.
— Прошу прощения за внезапное вторжение, — сказал он и, ознакомившись с положением дел, обратился к возлюбленной Ника: — Полли, мне кажется, ты поступаешь неразумно. — Ричард посмотрел укоризненно на упрямицу. — Я пришел попрощаться. Завтра утром отправляюсь в Уилтон-Хаус и надеюсь, что вы оба последуете моему примеру.
— Но я не могу ехать вместе с леди Маргарет! — в отчаянии вскричала Полли. — А Николас хочет заставить меня? Вы представляете, что это будет, Ричард?
— Нечто худшее, чем смерть от чумы, — мрачно заметил Николас.
— Но подумай, Полли, — старался вразумить ее Де Винтер. — Николас никак не сможет сопровождать одновременно и тебя, и Маргарет, если вы поедете каждая отдельно!
— Ну да… — Глаза Полли вдруг загорелись. — А почему бы мне не поехать вместе с вами, Ричард? Я ведь тоже собралась в Уилтон-Хаус! А Николас присоединится к нам, когда отвезет свою невестку. — Она с надеждой смотрела то на лорда Де Винтера, то на Ника. И затем
Ричард улыбнулся:
— Дорогая моя, я был бы счастлив проделать этот путь вдвоем, но даст ли нам Николас свое благословение?
— Я не стану возражать, друг мой, — сказал Николас. — Если хочешь иметь дело со столь своенравной девчонкой, воля твоя. Но позволь мне заранее выразить тебе мои соболезнования. Впрочем, особых забот у тебя с ней не будет: она ведь возьмет с собой Сьюзан, и тебе, таким образом, не придется выполнять роль няньки.
— Скажете еще тоже! — воскликнула Полли. Щеки ее порозовели. — Разве я давала вам повод…
— От тебя всего можно ожидать, дорогая моя, — прервал ее Ник. — А между тем терпение мое не безгранично. И если ты и впрямь собираешься ехать с Ричардом, то зови Сьюзан и начинай укладываться.
— Ну а я удаляюсь, чтобы не мешать, — деликатно заявил Де Винтер. — Завтра рано утром ты, Полли, должна быть готова к отъезду.
Когда дверь за ним захлопнулась, Полли виновато взглянула на Николаса прелестным взглядом милых очей.
— Я не хотела испытывать ваше терпение, любовь моя! И мне тяжело расставаться с вами на целых три недели!
В глазах ее, глубоких, как лесные озера, стояли слезы, подбородок дрожал.
Николас, не выдержав, бросился к ней, чтобы утешить, и в порыве всепрощения и страсти заключил ее в жаркие объятия.
В одно из июльских утр лорд Кинкейд и госпожа Уайт, не обременяя себя мыслями о зачумленной столице, ехали верхом через парк в Уилтон-Хаусе. Полли сидела на спокойной пегой кобыле.
— Я не хочу, чтобы вы держали мою лошадь за поводья, — раздраженно сказала она. — Вы обещали, что будете учить меня верховой езде, а в действительности я сижу, как кочан капусты на грядке, в то время как вы ведете мою лошадь!
— До тех пор пока ты не перестанешь сидеть вот так, как… капуста, я просто не смогу отпустить поводья, — ответил Кинкейд спокойно, зная вполне определенно, что слова его вызовут горячий протест. Так оно и случилось.
— И вовсе я не похожа на капусту!
— Извини, Полли, но мне показалось, ты только что сама сказала мне это.
— Вы несносны! Я могу направлять эту глупую лошадь и вперед, и вправо, и влево и даже остановить. Когда же вы позволите мне проделывать все это самостоятельно?
— Когда увижу, что ты уверенно держишься в седле, — произнес Ник холодно. — Ведь ты не хочешь упасть, не так ли?
— Вот еще! С чего вы взяли, что я собираюсь падать! Просто завтра будет соколиная охота, и мне хотелось бы поехать вместе со всеми, но только если вы не будете вести мою лошадь, словно я грудной младенец!
— Твое упрямство поразительно, — покачал головой лорд Кинкейд. — Чего ты стесняешься? Тебя же никто не учил верховой езде с самого детства. Между тем ты сможешь стать великолепной наездницей, если будешь слушаться советов.