Венера
Шрифт:
– Вот они. Так что никаких проблем.
– Никаких?
– глупо переспросил я.
– Никаких.
– И что?
– Как что?
– Ты сможешь синтезировать этот фермент? Маргарита вздохнула.
– Пока нет.
– Пока? А потом?
Казалось, мы говорили об одном, а думали совсем о другом. По крайней мере, я надеюсь, что она думала о том же, что и я. Потому что я хотел получить ответ на вопрос, которого не смел задать. Хотя, кто знает - хотел ли я ответа. Я хотел подтверждения, а не просто ответа.
Чего бы это ни стоило. И во что бы то ни стало.
Итак, мы продолжали нашу загадочную беседу.
– А потом?
– повторил я, потому что она вдруг замолчала, думая о чем-то своем.
– Возможно, и потом ничего не выйдет.
– Но почему?
– в голосе моем послышалось нетерпение, которого я вовсе не хотел допустить. Следовало спросить спокойно, мужественно, чуть устало: «В самом деле? А потом?» - и уйти, холодно раскланявшись. Но я так не мог. Я переживал, как героиня любовных романов, что не подобало мужчине, даже такой хрупкой, как у меня, телесной конституции.
– Но почему?
– спросил я дрожащим от нетерпения голосом.
Маргариту это начинало раздражать. Нахмурившись, она спросила:
– Ты что-нибудь понимаешь в биохимии?
– Понимаю,- кивнул я.- Биохимия - это… это…
– Вот именно, что «это»!
– передразнила она. Пожав плечами, я признал:
– Совсем немного. Я знаю, что это слово состоит из двух частей «био» и «химия». Первое обозначает жизнь…
– А второе - способы ее поддержания,- перебила Маргарита.- У меня та же ерунда с биохимией… Я так и думала.- Она вздохнула или, возможно, подавила новый зевок.- Я получила формулу Твоего фермента-транквилизатора. Рецепт его изготовления у нас в руках. Есть все аминокислоты.
– Так в чем проблема?
– Две проблемы, Ван. Одна - это получить нужные составляющие, причем большую часть реагентов придется брать из чужой крови.
– Но ведь Фукс разрешил нам пока пользоваться своей кровью,- я говорил об этом так, как будто речь шла о праве пользоваться краном горячей воды в каюте Фукса. Только позже я поймал себя на этом - а тогда мне было не до того.
– Вторая проблема,- продолжала Маргарет, игнорируя мой комментарий,- состоит в оборудовании. У нас нет надлежащего оборудования для сложного биохимического синтеза.
«Постой, а о чем же ты думала, голубушка, когда просила у Фукса разрешения связаться с "Третьеном"?» - подумал я, но удержался от прямого вопроса. Тут что-то не так.
– А нельзя как-нибудь,- я растерянно пошевелил пальцами,- собрать его из того, что есть?
– Вопрос показался мне дурацким, но последняя надежда никогда не бывает дурацкой. Напротив, она не оставляет не только дураков.
Маргарита хмуро посмотрела на меня:
– А чем, ты думаешь, я весь день занималась? Я уж чуть было в лазарете не свалилась, вот, пришла сюда поспать часок.
«Ну, поспи»,- зло
– Понимаю… То есть, я не понимаю, как тогда… и почему…
Маргарита уперлась в меня взором своей вороненой двустволки глаз:
– Я пыталась, Ван, пойми. Я пробовала, делала попытки, и так и сяк, чего я только не делала… Я и сейчас… делаю все, что могу.
– Понимаю. Я тебе очень благодарен,- пробормотал я.
– В самом деле? Ты не шутишь?
– Я не хочу больше переливаний крови от Фукса. Не хочу быть обязанным ему жизнью.
– Но ты и так обязан ему жизнью.
– Я?
– Ты.
– Это из-за пары переливаний жидкости, которой у него и так много, так что, того и гляди, может случиться апоплексический удар?
Маргарита покачала головой.
– Не о том говоришь.
– Что значит «не о том»?
Она посмотрела на меня, казалось, уже готовая сказать, но в последний момент сменила тему:
– Да так, пустое. Забудем об этом.
– Нет, ты все-таки расскажи. Маргарита покачала головой.
– Я ничем не обязан Фуксу,- заявил я, чувствуя переполняющую меня злобу.- Этот человек настоящее чудовище.
– Кто он?
– Чудовище. Прямо у меня на глазах там,- я показал в сторону мостика,- он убил троих. Их смерть была страшной. Такого не забудешь вовеки.
Маргарита проявила неожиданное хладнокровие. Такого я от нее никак не ожидал.
– Он только наказал троих преступников. Чтоб другим неповадно было.
– Ах, неповадно?
– Я чуть было не задохнулся.- Ты так это называешь? А ты не подумала о том, что завтра на их месте может оказаться кто-нибудь из нас?
Она с усмешкой покачала головой.
– Нет,- сказала она.- Я - не окажусь.
Вот как! Она уже отделилась. Забыла, как мы вместе… столько времени… потом дружно прыгали с «Геспероса», забыла слезы по матери, все забыла. Как верно сказал Гамлет: «…и башмаков сносить не успела!» Что ж, может быть, это благодатное свойство девичьей памяти.
– Он играл с ними как кот с мышками,- твердил я, скорее, чтобы выговориться.
– Но ведь он спас тебе жизнь. Ты же не будешь отрицать очевидного?
– Только по твоей указке. Ты его заставила это сделать.
– Но никто не заставлял его спасать нас с «Геспероса» ,- вспылила Маргарита.
Мы заняли строго противоположные точки зрения, и это начинало раздражать нас обоих. Непримиримая оппозиция.
– Нет,- возражал я на ее пылкие доводы.- Он пытался спасти твою мать, а не меня.
– Он любил ее!
– А теперь любит тебя?
– проорал я.
Маргарита отвесила мне пощечину. Она жарко запылала у меня на щеке. Казалось, в это место прилила вся остававшаяся во мне кровь.
– Убирайся из моей каюты,- крикнула она.
– Вон отсюда! Я только взглянул на нее исподлобья, как побитый пес.