Венера
Шрифт:
– Сегодня как раз День Сурка - второе февраля,- кивнул Гринбаум.
На секунду мне показалось, что я, как Алиса, проваливаюсь в кроличью нору.
– Не понимаю, при чем тут…
– Я родился в Новом Орлеане, мистер Хамфрис,- продолжал Абдула. В его низком голосе звучал неприятные нотки.- Точнее, в том, что от него осталось после наводнений.
– Но…
– Глобальное потепление, мистер Хамфрис,- проревел он.- Вы слышали о таком явлении?
– Конечно же слышал. Кто о нем не знает.
– Космическое
– Но ведь экспедиции на Марс были…
– Их проводили на частные вложения.
– Да, конечно, я был в курсе, но мне никогда и в голову не приходило, что агентство, поддерживаемое правительством, не может отправлять экспедиции просто потому, что ему негде взять денег на освоение Марса и других планет. Получается, что частный капитал перечеркнул государственный?
– И прочие тела Солнечной системы также исследуются на частные вложения,- подчеркнуто громко произнес Гринбаум.
Микки поспешила добавить:
– Даже исследования дальнего космоса финансируются частным капиталом.
– Бизнесменами вроде Трамбала и Ямагато,- пояснил Гринбаум.
– Или организациями типа Фондов Гейтса и Спилберга,- добавила Микки.
Естественно, я знал, что крупные корпорации вкладываются в разработку ресурсов и производство на спутниках и астероидах. Борьба за ресурсы в Поясе астероидов была частой темой обсуждений в доме отца.
– Ваш отец финансирует путешествие на Венеру,- продолжал Абдула.- Мы же…
– Это путешествие оплачиваю я,- оборвал я его.- Призовые деньги отца будут выплачены только в случае успешного возвращения.
Абдула на миг зажмурился, словно обдумывая мои слова. Затем он поправился:
– В конце концов источник финансирования не имеет значения. Мы просто обращаемся к вам с просьбой включить в частную экспедицию научный компонент.
– Ради общего блага человечества,- сказал Гринбаум, и его хриплый голос звучал неподдельно искренне.
– Только подумайте, что мы можем открыть там, за облаками!
– возбужденно заговорила Микки.
В душе я был совершенно согласен, но одна мысль о предстоящей битве с дизайнерами и инженерами вызывала головную боль.
Гринбаум истолковал мои мысли превратно, по-своему.
– Позвольте мне кое-что объяснить вам, молодой человек.
Мои брови поползли вверх от удивления. Микки попыталась удержать его, дернув за рукав пуловера, но он вырвал руку. «Удивительная сила скрывается в этом рахитичном старикашке»,- подумал я.
– Вы что-нибудь знаете о тектонических плитах?
– спросил он с запальчивостью. Вид у него был воинственный, как будто он собирался сейчас защемить меня между таких плит. Я моментально почувствовал
– Само собой,- отважно отвечал я. Микки в самом деле кое-что рассказывала мне об этом. Я знал, что земная кора состоит из гигантских плит, каждая размером с континент, и они скользят по более горячему и плотному остову скальной породы, находящейся под корой.
Гринбаум кивнул, очевидно, удовлетворенный моими познаниями.
– У Венеры тоже есть тектонические плиты,- добавил я.
– Были,- фыркнул Гринбаум.- Пол биллиона лет назад.
– И что теперь? Их нет?
– Плиты Венеры сомкнулись,- объяснила Микки.
– Как в Сан Андреасе?
– Намного хуже.
– Венера находится на грани смещения пластов,- произнес Гринбаум, так и вцепившись в меня взором.- Примерно пятьсот миллионов лет назад плиты планеты оказались сомкнутыми. По всей поверхности планеты. Она, если можно так выразиться, копила внутренний пар. И когда-нибудь он вырвется на поверхность, разворотив всю поверхность планеты.
– Когда это - скоро?
– я услышал свой голос как бы со стороны. Он прозвучал жалко и казался тоньше комариного писка.
– В геологическом понимании «скоро»,- пояснила Микки.
– Ах, да… ну, тогда понятно. Фу!
– За последние пятьсот миллионов лет поверхность Венеры фактически не изменилась,- продолжал Гринбаум.- Мы знаем об этом согласно подсчету числа падений метеоритов. Внутренний жар планеты сейчас копится под корой. Это колоссальная тепловая энергия. И она не может вырваться оттуда, понимаете… Не может просочиться наружу.
Он говорил о Венере так, как будто это - его родина или самый дорогой человек на свете.
Микки опять встряла со своими разъяснениями.
На земле магма периодически изливается через вулканы - внутреннее тепло планеты выходит из жерл, из кратеров, посредством вентиляции, горячих источников и так далее…
– Вода имеет на Земле значение смазки,- говорил Гринбаум, не спуская с меня взора. Он смотрел на меня, как на бестолкового студента, которому во что бы то ни стало, хоть посредством гипноза, надо вбить в голову определенные знания.- Но на Венере нет жидкости, на ней нет воды в жидком состоянии: Венера для этого слишком горяча.
– Там нет ни капли жидкости,- встряла Микки,- и, значит, ни капли смазки между тектоническими плитами. Оттого они и замкнулись: сцепились, сварились и теперь заблокированы. Произошла тектоническая спайка.
– Понятно, понятно,- пробормотал я, поспешно кивая.
– За пятьсот миллионов лет,- продолжал Гринбаум (он произносил это слово с таким удовольствием, как будто говорил о сроке своей жизни).- За пятьсот миллионов лет эта температура, этот грандиозный внутренний жар скапливался под корой Венеры. И он должен найти оттуда выход!