Венесуэльский заговор

Зверев Сергей Иванович

Президент крепко обнял Батяню.

– Ну, майор, спасибо тебе! Все же жаль, что ты не согласился на мое предложение. Знаю, что тебе бессмысленно предлагать должности, деньги… Но я сумею тебя отблагодарить, – лукаво взглянул он на Батяню, – как десантник десантника.

Глава 39

Несколько дней спустя в Каракасе происходил всенародный праздник по поводу того, что попытку переворота удалось предотвратить. С утра город бурлил, как потревоженный муравейник. Большинство горожан

находилось на улицах, в основном, на центральной площади и прилегающих к ней улицах. Эмоции переполняли горячих венесуэльцев. Сегодня всем хотелось только веселиться.

Все это было прекрасно видно в иллюминатор транспортного самолета, летевшего над городом. На скамье среди других парашютистов сидели Батяня и президент. Сегодняшний прыжок должен был стать, как выразился руководитель страны, «гвоздем в гроб тех, кто желает поставить Венесуэлу на колени»

Лавров, сидя рядом с Уго, думал о том, что, похоже, его пребывание в этой чудесной стране подходит к концу. Да, все имеет свойство рано или поздно заканчиваться…

– О чем размышляешь, майор? – хлопнул его по спине огромной ручищей команданте. – На нас смотрит вся столица!

Батяня кивнул, ничего не отвечая. Самолет двигался вперед, и вот кромка берега оборвалась. Теперь они летели над океаном.

– Первый пошел! – закричал команданте, скользя вперед, следом за ним двигался Батяня.

Хлопок парашюта, толчок, и ты снова оказываешься один на один с небом, принявшим тебя в свои руки. Над тобой далеко внизу земля и море. И никаких пакетиков, способных отправить тебя на землю камнем… Батяня опускался, видя под собой красивейшую, фантастическую панораму Каракаса. Город, море, горы – все это складывалось в великолепный узор, способный поразить кого угодно.

На берегу ликующая толпа встречала спускающихся десантников. Тысячи людей, задрав головы, кричали, свистели, скандировали. В небе белели раскрытые купола парашютов «Кинжал».

Президент и Батяня один за одним приземлились на площадке неподалеку от трибун. Полет и приземление прошли отлично.

«Неплохо, очень даже неплохо, – подумал Лавров, – на это раз без потерь и накладок. Есть надежда, что они вообще на этом закончатся».

Десантировавшиеся освободились от парашютов, отстегнув лямки. Служба, занятая на этом мероприятии, тоже не дремала. Парашюты были убраны быстро, почти мгновенно.

– Отлично, майор! – поднял вверх большой палец Уго.

Щелкали фотоаппараты, слепили глаза вспышки, объективы камер нацеливались на них голодными волками. Да, давненько Лаврову не приходилось быть в центре такого внимания, но ничего особенно приятного для себя он здесь не видел. Естественно, многие все бы отдали, чтобы очутиться на его месте, но Батяня к этому относился с полным равнодушием. Гораздо приятнее он чувствовал себя, находясь в стороне от столь назойливых взоров любителей сенсаций. Однако служба есть служба, и свои предпочтения здесь надо оставлять в стороне.

На этом повышенное внимание публики не закончилось. Несмотря на то, что площадку оцепила

охрана, состоявшая из дюжих, как на подбор, «добрых молодцев», противостоять народной стихии было сложно. Толпа, прорвав оцепление, хлынула внутрь. Пока новая порция охранников восстанавливала порядок, на шею Батяне бросилась рослая, смуглая девушка, которая сходу повесила ему на шею огромный венок из каких-то экзотических цветов и обожгла его губы горячим поцелуем. Не ожидавший такой прыти, Батяня только крякнул.

– Сеньор, вы просто мой идеал! – заявила она. – Позвоните мне, как только все это закончится. Я очень буду ждать!

Не успел Лавров хоть что-то ответить, как подоспевшее стражи правопорядка оторвали деваху, и в руке у Батяни осталась лишь бумажка с номером телефона.

«Что значит латиноамериканский темперамент, – с улыбкой подумал он, – горячие как огонь!»

– Вот так, майор, – ухмыльнулся Уго – Я же тебе говорю, все в твоих руках. Девчонки тебе здесь сотнями будут на шею бросаться!

– Мне и дома внимания достаточно, – буркнул Батяня, но тот уже не слышал его, взбегая на трибуну.

Лавров также отправился на трибуну, находившуюся ниже и правее. И отсюда все было видно, как на ладони. Многотысячная толпа, заполнившая все пространство огромной площади, напоминала океан в штормовую погоду. Этот океан был многоцветным и восторженно ревел, приветствуя главу государства.

Если у кого-то из присутствующих здесь гостей до этого и имелись какие-то сомнения по поводу всенародной поддержки команданте, то сейчас они мгновенно улетучились. Все было видно невооруженным глазом. Взойдя на трибуну, руководитель страны некоторое время не мог ничего сказать, поскольку минуты три толпа просто не давала открыть ему рта, крича во весь голос.

– Команданте с нами! Да здравствует Венесуэла! Мы победили! – эти и тому подобные лозунги, подхватываемые многотысячными глотками, звучали повсюду.

– Да, такого я еще нигде не видел, – признался Пушкарев, сидевший на трибуне рядом с Батяней.

Для того, чтобы сделать это признание, представителю завода пришлось прокричать эти слова майору в самое ухо, поскольку из-за царившего вокруг шума только так и можно было донести свою мысль собеседнику.

Наконец президенту удалось успокоить народ. Постепенно шум затих. Нет, сказать, что на площади воцарилась тишина, никак было нельзя, но во всяком случае, контроль восстановили.

– Приветствую вас, венесуэльцы! Приветствую вас, братья и сестры мои! – обратился к народу Уго.

Очередной рев сотряс воздух.

– Сегодня мы собрались здесь с вами, чтобы отметить нашу очередную победу. Новую победу на нашем сложном пути к процветанию и счастливой жизни!

– Ну, сейчас начнется, – покачал головой инженер, – я тут прочитал, что команданте не так давно в традиционной воскресной программе «Алло, президент!», установил новый рекорд по продолжительности шоу. Оно заняло восемь часов и шесть минут. Программа шла на открытом воздухе при тридцатиградусной жаре.