Венгерская вода

Зацаринный Сергей

Откровенность нашего попутчика мне понравилась. Тем более, что он заботился не только о своей, но и о нашей безопасности. Осторожность и предусмотрительность вообще были частью натуры Саввы. Скорее всего, частые смены нашего курса тоже происходили от них. Корабль наш не заходил в порты, приставая к берегу, чтобы пополнить запасы, в каких-то укромных местах или на уединенных островах. Малейшие ухудшения погоды мы пережидали в защищенных бухтах, избегая риска. Да и сам наш отъезд с Кипра был им устроен с такой восхитительной ловкостью, запутавшей все следы для преследователей, что нельзя было не подивиться уму и изворотливости этого человека.

Оставалось

только положиться на него, тем более что выбора у нас теперь не осталось – мы оказались в полной его власти.

Савва умел добиваться своего и прокладывать путь к чужим душам. В разговорах он ловко перемешивал рассказы о политике со сказками, пустую болтовню с серьезными предостережениями, а смешные случаи с древними историями. От него я узнал, что звезда Сухейль в их краях зовется Канопусом, в честь кормчего какого-то древнего царя. Что другой древний царь потратил целых десять лет, чтобы переплыть то самое море, по которому путешествовали мы. Стоило вырасти на нашем пути из вод морских очередному острову, как наш спутник немедленно рассказывал про него какую-нибудь историю. Древнюю или недавнюю.

Это было словно странствие среди неведомых сказочных земель, когда в загадочной дымке проплывавшего берега таился то замок крестоносцев, то логово пиратов, а то и убежище какого-нибудь языческого бога.

– Вот на этом острове жил знаменитый врач Гиппократ, – махал он рукой, заодно, кажется, втайне проверяя нашу образованность. Не может же хороший знаток благовоний и ароматов не знать великого грека.

Когда звезда Сухейль уже окончательно исчезла за горизонтом, а следовательно, до конца пути оставалось совсем немного, Савва снова вернулся к разговору о деле. Как обычно, словно невзначай во время болтовни под ночными звездами.

– Король Стефан спит и видит себя ромейским басилевсом. Тем более ему и остался всего последний шаг – сесть на престол в Константинополе. Для этого он готов хоть с чертом шашни водить. Недавно совсем уже было сговорился с турками. Они его перед тем крепко побили, вот он и предложил им тайно договориться, чтобы помогли. Турок ведь греки нанимают, у них есть возможность неожиданно ударить в тыл. Я был среди тех, кто эти тайные поездки к туркам организовывал. Скажу вам по большому секрету – дело было улажено. Было даже определено время совместного выступления.

Савва долго молчал, давая нашему нетерпению накалиться, и будничным голосом скучно поведал:

– Не вышло. Послов перехватили ромеи, – в его голосе зазвенели стальные нотки, – и убили. Кто-то их предупредил. Кто-то очень близкий к королю и имеющий доступ к самым сокровенным государственным тайнам.

Потом голос купца стал снова скучным и даже каким-то ленивым:

– Это я к тому, что сторонники ромеев могут тайно помешать любому начинанию короля Стефана.

Он больше ничего не сказал и после долгого молчания снова стал рассказывать какую-то интересную историю. Но понять смысл предупреждения было несложно. Нам угрожала нешуточная опасность. Она могла исходить из окружения константинопольского патриарха, враждебного сербской автокефалии, или от самого князя Симеона, брата сербского короля, правившего в Фессалии.

Смысл предупреждения сводился к старой доброй истине: «Молчание – золото».

Если честно – напугал он нас порядочно. Однако деваться было некуда. Мы были в одной лодке.

Мисаил целыми днями предавался размышлениям о том, какой основой лучше закреплять запах, Савва снова беспечно рассуждал, как варят миро в разных

церквях. Он был человеком основательным и старательно изучил вопрос. Оказывается, католики вообще просто смешивают готовый бальзам с оливковым маслом. А армяне варят миро раз в семь лет. Купец даже показывал Мисаилу какой-то рецепт, насчитывающий целых сорок составных частей. Так что, когда перед нами наконец выросли вершины Святой горы, в голове у того было немало самых прекрасных идей варки благовонного масла. Сейчас я даже жалею, что тогда не поинтересовался хоть одним из них. Мисаил говорил, что нужно кое-что попробовать и проверить, а его глаза уже горели в предвкушении часа, когда он снова окажется перед милыми его сердцу загадочными сосудами и лампами.

Ветер не всегда дует туда, куда хочется кораблю.

В который уже раз судьбе было угодно переменить наши планы.

VII. Нечаянный попутчик

Святая гора выросла перед нами из моря через три недели пути. После очередного долгого перехода Савва указал на появившийся вдали берег и сказал:

– Афон!

Только к берегу мы пристали не скоро. Сначала корабль долго продолжал идти на север, оставляя гору в стороне, и лишь когда она оказалась почти за кормой, повернул на запад. Так мы и плыли, едва не до самого вечера, вдали от едва угадывавшейся за бортом земли. Самым странным показалось, что после того, как мы, наконец, повернули на юг и подошли совсем близко к берегу, корабль снова двинулся назад, на восток. Вряд ли наш опытный кормчий, чувствовавший себя подобно рыбе в лабиринте далеких островов, заблудился в знакомых водах.

Уловив мое недоумение, Савва немедленно пояснил:

– Нарочно ушли к сербскому берегу, подальше от любопытных глаз. С этой стороны и подойдем к монастырю. Это уединенная обитель со своей пристанью. Хиландар. Его основал когда-то сербский король.

Пристань была безлюдной. Нас встречал лишь одинокий сторож. Оказалось, что мы прибыли как раз во время большого христианского праздника. Богомольцы отмечали Вход Господень в Иерусалим.

– Хороший человек всегда прибывает вовремя, – весело пошутил купец. – Еще и с вином.

Оставив груз на корабле, мы двинулись пешком в монастырь, до которого оказалось около получаса неспешной ходьбы от берега. Не скрою, наша тесная каюта на преданном воле волн утлом суденышке показалась мне теперь куда более надежной, чем твердая земля под ногами. Неизвестность всегда пугает сильнее, чем опасность. Большой крюк по морю, который сделал наш корабль, чтобы подойти сюда с другой стороны, наводил на грустные мысли и ничего хорошего не сулил. С безжалостной очевидностью я ощутил, что нахожусь на чужой земле, где царят неведомые мне порядки.

Правда, странноприимный дом, куда нас привел Савва, стоял немного на отшибе, отгородившись от церковной суеты высокой стеной. Нам постелили хорошую удобную постель с подушками, на стол в трапезной поставили блюдо с жареной рыбой, пшеничные лепешки с медом.

– Хорошо, что все в церкви. Выспимся и поедим как следует. Да и стол нынче праздничный. Завтра, кроме пустой каши, ничего не будет. Великий пост. С утра уберемся на корабль. Здесь свои порядки. Иноверцам не всегда рады.

Мне стало совсем неуютно. Будь моя воля, я убрался бы на корабль прямо сейчас. Хоть и одет я был в греческое платье, но чувствовал себя вором, пробравшимся в чужой дом. Чего уж говорить про Симбу, который своим африканским лицом сразу привлекал внимание.