Венок из одуванчиков
Шрифт:
– Слишком громкое слово…
– Это вы о чем?
– О том, что вы, как вы сами выразились, пишете. Это даже не комедия для второсортного театришки. Это… даже словами не выразить…
– А мне и не нужно, чтобы вы словами это выражали, – нахмурилась Яна. – Мне нужно, чтобы заказчикам понравилось.
– Это что – в театре будут ставить? – пренебрежительно поинтересовался Лис, рассматривая свое отражение в зеркале над раковиной.
– Нет, по телевизору показывать.
– По тому ящику с картинками, который вечно бормочет у вас в комнате?
– Именно. То, что я пишу, называется ситком. Потом по сценарию отснимут длиннющую комедию для семейного просмотра.
– Да уж, ситком… – Лис недовольно тряхнул головой. – А в мое
– В ваше время и телевизора не было.
– Зато был кинематограф. Но поверьте, даже там я такой ереси не видывал. А что значит Пав? У вас там было, в начале пьесы.
– Ситкома.
– Боги мои, боги… Пускай ситкома, если вам угодно.
– «Пав.» – это сокращение. Павильонная съемка. Серию с пометкой «Пав.» отснимут в павильоне с декорациями дома, квартиры или офиса… Офис – это контора, – пояснила Яна, перехватив вопросительный взгляд Лиса. – А серию с пометкой «Нат.» будут снимать в павильоне с декорациями природы.
– Вот оно как… – Лис выпустил дым и скользнул по Яне удивленным взглядом. – А почему же, уж простите старого Лиса за глупость, нельзя это снять попросту в доме или на природе?
– Я не очень-то хорошо в этом разбираюсь, но, кажется, потому, что так выходит дороже. Вообще-то вы мешаете мне работать… – выразительно покосилась на него Яна.
– А что означает это загадочное купи… копе…?
– Копирайтер? – догадалась Яна. – Это человек, который создает рекламный образ, рекламные слоганы, ну и прочее… Вот представьте себе, – оживилась она. – Есть, к примеру, продукт – водка. В наших супермаркетах… магазинах, – уточнила Яна, – много всякой водки. Вот, к примеру, есть несколько видов: водка «Бешеная Буренка», водка «Мертвая вода» и водка «Здравствуй, Понедельник». А есть производитель, который хочет, чтобы его водку активно покупали. Вот он приходит в рекламное агентство и просит: «А разрекламируйте-ка мне, пожалуйста, «Бешеную Буренку». Определяется целевая аудитория, то есть кто эту «Буренку» будет покупать. Стоит она не очень дорого, но и дешевой ее не назовешь, поэтому все дружно решают, что аудитория – мужчины от тридцати до пятидесяти, среднего достатка. И в рекламном агентстве кипит работа: все ломают себе голову, как бы эту «Бешеную Буренку» получше показать. Решают в итоге, что бутылка будет синего цвета, ну, потому что синий цвет больше всего с пьянством ассоциируется, а слоган будет… ну, например, «Начни свое утро с «Бешеной Буренкой». И естественно, клип, рекламный ролик… как бы это сказать… по-вашему, маленькая пьеса: за окном встает рассвет, а за столом, на котором стоит тарелка с пельменями и пустая рюмка, сидит опухший мужик с перевязанной шарфом головой и бутылкой в руках, а на бутылке с синей этикеткой надпись: «Бешеная Буренка»… Это я все так, к примеру, – поспешила добавить Яна, заметив, что Лисова трубка почти уже не дымит, а ее обладатель смотрит на Яну во все глаза. – У нас вообще-то реклама водки давно уже запрещена…
– Водка-то, я надеюсь, не запрещена?
– Если мне не изменяет память, вы вчера успели в этом убедиться…
– Я пил виски, – горделиво заметил Лис и снова затянулся трубкой.
Яна рассмеялась:
– Ну да, женщины Шотландии и все такое… Как я могла забыть…
– Напрасно вы иронизируете, Ясенька Евгеньевна. Мне и вправду посчастливилось побывать в Шотландии. Так что поверьте старому Лису: и женщины, и виски в этой стране решительно на высоте. А вот вы, между прочим, когда писали об этих своих Маккримонсах, даже не удосужились побывать в Шотландии и хотя бы поверхностно ознакомиться с местными нравами. И это решительно бросалось в глаза…
– Люмпены по Шотландиям не ездят, – хмыкнула Яна.
– Экая вы язва… А я, к слову, и не говорил, что вы – люмпен…
– Ну все, шутки в сторону. Мне пора работать, – напомнила Яна.
– И что же, вы снова будете писать об этом вашем купирайтере…
– Копирайтере…
– Алексее Пентюхове…
– Да,
– Удивительно честный ответ. Я бы даже сказал… обескураживающе честный… Только вы уж простите, милая Ясенька Евгеньевна, лучше бы вы писали о своей Анне из рода Маккримонсов. Оно все-таки осмысленнее было… как-то.
– Знаете что, господин Лис? – вспыхнула Яна. – Давайте уж я сама буду решать, чем мне заниматься. И перестаньте мне мешать. Вам-то все равно – вы в этом доме бесплатно живете, а вот мне, представьте, придется за него платить. А платить нечем.
– Умолкаю презренно… – сдался Лис и, поднявшись со стула, прошествовал в свой кабинет.
Дождь начался днем и продлился до самой ночи, а Яна почувствовала себя героиней «Ста лет одиночества», где нескончаемый дождь моросил годами, а по дому семьи Буэндиа преспокойненько шастали призраки, совершенно никого не удивляя своим присутствием. Впрочем, Лис своего присутствия ничем не проявлял, хотя Яна еще долго вертела головой, чтобы проверить, не стоит ли он у нее за спиной.
Около двенадцати, когда уставший Пентюхов вернулся домой, где застал абсолютнейший раскардаш, друзей своего сына, разбредшихся по квартире, и Алису, со страху запершуюся в просторной пентюховской уборной, Яна отставила ноутбук в сторону.
Поразительно стойкий запах Лисова табака все еще не выветрился и смешался с запахом Яниных сигарет, отчего вонь стояла нестерпимая. Яне пришлось целиком распахнуть окно, и на террасу ворвался свежий запах дождливой ночи.
Ганс все еще не спал, бродил по дому, как тень, постоянно выходил на террасу и что-то вынюхивал у двери. Так обычно он вел себя, когда в доме намечались гости. Но гостей Яна не ждала, во всяком случае до ближайших выходных, поэтому поведение Ганса показалось ей довольно странным. Решив, что псу надоело сидеть в прокуренном доме, Яна вывела его на улицу. Но Ганс, как и она сама, совершенно не расположен был гулять под дождем. Он вяло пометил пару яблоневых стволов и потянул хозяйку домой.
Выгуляв собаку, Яна подумала, что неплохо было бы что-нибудь почитать перед сном, и направилась в кабинет, который, вопреки ее ожиданиям, оказался пустым.
«Снова обиделся, – решила Яна, разглядывая книжные полки. – Взрослый мужчина, а дуется, как ребенок…»
На глаза ей попалась тоненькая книжечка с названием «Осенние причуды». Сняв ее с полки, Яна обнаружила, что автором книги являлся ее хороший знакомый, а именно Лунин Игорь Сергеевич.
– Так-так, почитаем теперь, что вы пишете… – пробормотала Яна, предвкушая свою следующую встречу с Лисом, когда она сама окажется в роли критика, а он – в роли раскритикованного писателя, чьи недостатки раскладывают по полочкам. – Не все же вам меня стыдить, будет и на моей улице праздник…
Книга оказалась сборником «осенних» рассказов, и Яна, вопреки своим ожиданиям, с первых же строк оказалась настолько очарована стилем рассказчика, что уже не могла оторваться.
Новеллы были не слишком сюжетны, но разве в сюжете дело? Написано было легко, прозрачно, ощутимо, зримо. Казалось, все прелести осени: хрустальный утренний воздух, горький запах вечерних костров, пронизанный тоской по ушедшему лету, янтарь подсвеченной солнцем листвы, россыпи самоцветов, рассыпанных в виде кленовых листов под ногами, – слились в единое полотно в этой небольшой, но такой прочувствованной картине.
Яна отрывалась, вздыхала, понимала, что ей никогда не написать ничего подобного, снова вздыхала и продолжала читать. Возможно, она так и уснула бы с книгой в руках, а возможно, не спала бы до самого рассвета. Но истошный Гансов лай и отчаянный стук, раздавшийся с террасы, заставили ее оторваться от книги.
– Чертова шарманка, да кто там еще? – раздраженно поинтересовалась Яна, отпихивая от двери истошно лающего Ганса.
– Это я… – проскулил из-за двери до боли знакомый голос.
– Мишка! – охнула Яна и распахнула дверь.