Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Брикер Мария

– В чем конкретно вы сознаетесь? – уточнила Зотова.

– В чем, в чем… – Таня попятилась от Зотовой, как от чумы. Пришлось ее придержать за рукав и прищелкнуть к себе наручниками. – Там моя конопля, вот в чем! Для личного использования.

– Дурында, – выругался Бес. – Какой обыск? Ты что, не поняла, они просто пугали или блефовали. Я же не беглый преступник. О господи, кто тебя за язык тянул, Таточка? Девочка гонит пургу. Я сознаюсь: в гараже хранится моя трава для личного пользования. Так и запишите в протоколе.

– Какая армия, какая трава! – заорал Трофимов. – С каких пор у нас призывников

и мелких наркоманов отлавливает Главное следственное управление?

– Вот и я в непонятках, какого хрена вы ко мне прикопались, – вздохнул Бес. – Хотя постойте, дайте сам догадаюсь. Таткин папуля вас на меня натравил? Интересно, что он придумал? Изнасилование несовершеннолетней?

– Я девочка, так и знайте, – с достоинством заявила Трушина. – У нас с Женей духовная связь. Он святой!

– А твой Женя тебе рассказывал про один эпизод из своей жизни, где он проявил святость в отношении девушки Наташи? – спросил Трофимов. Бес дернулся и застонал.

– Пожалуйста, не надо… Не надо! Нет! Я не виновен. Я ее любил… Я ее любил… – заикаясь, начал лепетать Баринов, схватился за сердце, лицо его исказила гримаса боли, и он осел на снег. Зотова склонилась над Бесом и потрогала его пульс:

– Трофимов, он не играет! «Скорую», быстро!

Елена Петровна отстегнула Таню, сняла шапку и положила под голову Баринова.

– Женечка, что с тобой? – пролепетала Трушина и опустилась на колени рядом с ним.

– Плохо с сердцем, – ответила за парня Зотова.

– Таточка, не верь им… Не верь им… – шептал Бес. – Я не убивал. Я пытался ее спасти. Мы пришли туда вдвоем. Это было наше место. Разожгли костер. Потом пришли они. Трое ребят. Я знал их отлично и даже не напрягся. Выпили. Ее убивали, а я не мог ничего сделать. Не мог ничего сделать. Я не мог…

Глава 18

Синдром Да Косты

Трофимов отчаянно зевнул и стукнул по барабанной установке палочкой. В гараже раздался мелодичный звон. Зотова встрепенулась.

– Не спать! – грозно сказал Веня и зевнул еще шире. Елена Петровна посмотрела на Трофимова осоловелыми глазами. Она в прямом смысле чуть не уснула на лежбище Беса, пока Жданов строчил протокол обыска.

Репетиционная база группы и пристанище Баринова изнутри было просторным и выглядело вполне пристойно. Баринов, по словам участников группы, выкупил два бокса, каждый на две машины, и объединил их между собой.

Здесь уместились небольшой подиум с музыкальной аппаратурой, напротив – кожаный диван и журнальный стол. Отдельно – лилипутский закуток, оборудованный под кухню, с плитой и шкафчиками для посуды, холодильник, софа и гамак, подвешенный к потолку. Вероятно, Бес использовал гамак для медитаций. Поместился в гараже и передвижной шкаф, где музыкант хранил свои концертные костюмы и повседневные вещи.

Сам Баринов, которого, к счастью, удалось откачать довольно быстро, отдыхал в данный момент на койке в неврологическом отделении ближайшей клинической больницы. Врач сказал, что у пациента синдром Да Косты. На человеческом языке: посттравматическое стрессовое расстройство. Проявляется ощущением нехватки воздуха, болью в области сердца и сердцебиением, которые резко усиливаются при малейшей нагрузке. Больному кажется, что он умирает. Впрочем,

Елене Петровне тоже казалось, что Баринов помрет прямо во время задержания. К счастью, обошлось! Лечат это заболевание не кардиологи, а психиатры терапией, седативными препаратами и антидепрессантами. Собственно, то, что солист группы «Идущие по пятам» псих, – было понятно сразу. Нормальные парни не живут в гаражах, не красят глаза и губы, не делают в носу, ушах и языке дырки и не косят под Джона Леннона.

Допрос проводить лечащий врач строго запретил до стабилизации состояния пациента, что сильно осложнило дальнейшее расследование. Однако Трофимов успел пообщаться в больнице с матерью музыканта. Выяснилось, что у Баринова законное освобождение от армии. За каким лядом он морочил голову Тане Трушиной, которая как тигрица бросилась его защищать, тоже объяснила мама. Оказалось, что Баринов свой диагноз скрывает ото всех, прикрываясь мировоззрением пацифиста, чтобы не выглядеть доходягой. Обострение болезни у Баринова случалось редко. Мать настаивала, что спровоцировало его в данном случае напоминание о прошлом, когда на глазах у парня убили его любимую девушку. Трагично Евгений воспринял и подозрения в преступлении.

– А если Баринов в самом деле убил свою девчонку? – предположил Жданов. – Не один, а вместе с другими? Перед друзьями-сатанистами выкобенивался? Допустим, под влиянием каких-то наркотиков или алкоголя? Очухался, увидел, что натворил, офигел и слегка шизанулся.

– Андрюш, избавь меня от сленга, я тебя умоляю. Мне Трофимова с его литературными оборотами хватает.

– А что сразу Трофимов? – влез Веня. – Как оно было, не узнаем уже. А вот Колесниченко он замочил стопудово. Иначе не бегал бы от нас, как сайгак по снегу, имея на руках освобождение от армии.

– Допустим, так: музыкант в самом деле стал жертвой в той истории, – размышляла Зотова. – Это не снимает с Баринова подозрения в деле об убийстве Вероники Колесниченко. Кто знает, как посттравматическое расстройство могло повлиять на психику парня? Таня Трушина для него богиня. Мог Баринов ради своей богини пойти на убийство?

– Конечно, мог. И алиби у него нет, – подтвердил Жданов. – Только слова Трушиной, что она весь день была со своим поклонником. Потом музыкант якобы отвез ее на мотоцикле в школу. Высадил за пятьсот метров, чтобы не светиться.

– Пока, кроме Трушиной, подтвердить это никто не может, – кивнула Зотова. – Продолжаем разговор. По словам музыкантов из его группы, с двадцатого по двадцать пятое декабря Бес пробыл в одиночестве в гараже, писал музыку и медитировал. И снова никто не может это подтвердить.

– Елена Петровна, я закончил, – сказал Рыжов, стягивая перчатки. – Пока ничем порадовать не могу. Кроме травы в количестве одной дозы, ничего интересного. Пальчики взял. Может, повезет?

– Андрюша, – обернулась Зотова к следователю, – ты бы поторопил своих, чтобы результаты экспертизы одежды Колесниченко быстрее сделали! Надеюсь, по микрочастицам, оставшимся на одежде убитой, удастся сделать точный вывод, находилась ли Колесниченко в гараже последние дни своей жизни. В помещении недавно был произведен ремонт, строительная пыль, цемент, шпатлевка, штукатурка, побелка, грунтовка – что-то могло остаться на вещах убитой балерины.