Вентус
Шрифт:
– Что все это значит?
Они свернули в другой переулок, с высокими зданиями по обеим сторонам. Тьма была кромешная, хоть глаз выколи. Джордан смотрел внутренним зрением.
– Сюда!
Он побежал за Ка к дверям конюшни, различив там очертания двух спящих лошадей.
«Ка, я хочу, чтобы они проснулись и пошли с нами - если ты можешь это сделать».
«Я не могу их заставить. Но я могу сказать им, что ты Ветер, если хочешь».
«Да!»
В начале переулка появились огни факелов. Джордан взорвал их тоже, и преследователи в страхе
Тамсин высунула в дверь голову; когда Джордан подтягивал подпругу на второй лошади, девушка сказала:
– В домах будят людей. Мне кажется, они знают, чем мы занимаемся. Возможно, почуяли запах лошадей.
– Мы уже готовы. Поехали. Джордан вывел кобыл на улицу.
– Но куда? Ты же собирался навестить опреснь в заливе!
– Ты сама говорила, что в пустыне есть еще один, - ответил Джордан.
– Хотела вернуться домой? Именно туда мы и поедем.
Он вонзил шпоры в лошадиные бока, и животное помчалось сквозь орущую толпу. Джордан обернулся и увидел, что Тамсин скачет за ним. На лице девушки играла улыбка ужаса или восторга, а может, и того, и другого.
Генерал Лавин устало отложил гусиное перо и воззрился на связанного пленного, которого ввел в комнату Хести.
– Что в нем Такого интересного?
– спросил генерал.
– Простите, что отвлекаю вас по пустякам. Этот человек - мародер. Мы поймали его, когда он рылся в развалинах близлежащей, деревни.
– Да? Так казните его!
– Лавин снова уставился на свои планы.
– Он уверяет, что может продать ценную информацию. Об осаде.
– Вытащите из него эту информацию! Под пытками, если надо.
– Мы старались.
Лавин с удивлением поднял глаза. Пленный был низкорослый, щуплый и седой, его трясло мелкой дрожью. Левая рука сломана, на голом туловище остались подпалины, на шее - следы от веревки. Он тупо, но с вызовом посмотрел на Лавина здоровым глазом; второе веко почернело и набрякло, губы вздулись и кровоточили.
Лавин встал и обошел арестанта кругом. На спине у того практически не осталось живого, места; из открытых ран сочилась кровь.
– Не промолвил под пытками ни слова, - объяснил Хести.
– Все твердил, что будет говорить только с вами. А еще… - полковник в изумлении всплеснул руками, - …он требует платы!
Лавин усмехнулся и посмотрел пленному в глаза.
– Почему бы и нет? Только с какой стати я должен верить, что он действительно что-то знает?
– Выслушайте меня!
– прохрипел пленный.
Он съежился, словно ожидая удара, но тем не менее продолжал смотреть Лавину прямо в глаза. Лавин поднял руки вверх.
– Хорошо. Либо вы плохо его пытали, либо у этого человека сила воли покрепче вашей.
Генерал сел в походное кресло и жестом пригласил пленника сесть напротив. Тот неуклюже опустился на негнущихся ногах в кресло и
– Как тебя зовут?
– Эней, лорд Лавин.
– Тебя поймали, когда ты грабил мертвых, Эней. Мы обычно казним мародеров, однако мы не жестоки. Почему ты предпочел пытки? Тебя могли бы вздернуть быстро и без боли.
Эней тяжело вздохнул. В полуобморочном состоянии, положив здоровую руку на колено, чтобы не свалиться, он просипел:
– Я кое-что знаю, и это поможет вам победить без кровопролития. Но зачем мне говорить вам, если вы все равно меня убьете?
Лавин чуть не рассмеялся.
– Значит, ты решил торговаться с нами? Не верю своим ушам! Эней попытался улыбнуться; вместо улыбки у него получилась гротескная гримаса.
– А что мне терять-то?
– Твои яйца, - нетерпеливо ответил Хести. Лавин махнул ему, чтобы тот замолчал.
– Я уверен, что вы объяснили все это мистеру Энею. И судя по его виду, объяснили наглядно.
– Я хочу жить!
– Эней бросил на Лавина свирепый взгляд.
– Отпустите меня, и я скажу вам все, что знаю. Но если вы меня убьете, ваша осада сорвется!
– Я с мародерами не торгуюсь.
– Лавин встал.
– Казните его. Хести схватил Энея за сломанную руку и рывком поднял с кресла. Тот заорал от боли.
– Простите, что побеспокоил вас из-за ерунды, - буркнул Хести, волоча пленника к выходу из палатки.
Когда они ушли, Лавин впал в задумчивость. Похоже, осада обходилась слишком дорого. Существовал запасной вариант, который генерал мог попробовать, однако он не гарантировал успеха. А если ничего не выйдет, останется только один выход - штурм.
Эней казался ничтожным и жалким, особенно на фоне опрятной палатки. Он человек конченый; таких будут еще сотни, прежде чем завершится война. Лавин не испытывал угрызений совести, приговаривая, людей подобных Энею, к смерти; чем платить мародеру, лучше потратить деньги для того, чтобы накормить раненых, ветеранов, вдов и детей.
Хотя порой Лавин сам не понимал, зачем он здесь. Осада была кровопролитной и опасной не только для его людей, но и для королевы. А это мучило его.
Генерал встал и вышел из палатки. День выдался прохладный и облачный. Над лагерными палатками клубился дымок. Солдаты сновали взад-вперед, перетаскивали припасы или маршировали. Далеко за пределами лагеря стояла виселица; там как раз кого-то казнили.
Надеясь, что казнят не старого мародера, генерал ускорил шаг, не забывая кивать и здороваться на ходу со своими людьми.
Когда он подошел поближе, виселица скрылась из виду за палатками. Лавин пошел еще быстрее, но на границе лагеря ему пришлось остановиться.
– Да?
– нетерпеливо спросил генерал подбежавшего главного механика.
Тот был косолапый и взлохмаченный, шлем торчал у него на голове, словно какая-то металлическая птица. Механик отвесил неуклюжий поклон и показал в сторону пушек.