Шрифт:
Глава первая
До Города оставалось часа полтора, и поезд уже не плёлся заспанной черепахой, а с каждой минутой наращивал темп, словно желая появиться в пункте назначения во всей красе и мощи. За окном рассветало, монотонно мелькали столбы с синусоидами проводов, безмолвно неслось полотно пустого пути, и все чаще ревели встречные электрички.
Сняв с багажной полки свою худосочную сумку, Славянка достала из неё косметичку и, расположившись за столиком, занялась наведением красоты, что было для неё не просто обязательной ежедневной процедурой, а своеобразным
Их было двое — мать с сыном. У пожилой бледной женщины резко выделялись мешки под глазами, и, хотя она старалась казаться моложавой и одета была вполне прилично, все её старания начисто перечёркивались несуразными роговыми очками с толстыми стёклами, сквозь которые мутно-голубые глаза казались огромными и плоскими.
Её сын был не старше самой Славянки — на вид ему было лет семнадцать-восемнадцать. Его звали Костя, и за четверо суток пути он не проронил почти ни единого слова. На редкие вопросы матери он отвечал тихо и односложно, а иногда лишь кивком или отрицательным покачиванием головы. Изредка, когда Славянка лежала на своей полке наверху, уставившись в пестрый журнал, она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Но стоило ей повернуться к нему, как он моментально отводил глаза к окну и густо краснел. В таких случаях она только мысленно усмехалась. Она понимала, что нравится ему (она не могла не нравиться), но в знакомстве с ним не видела никакой выгоды и поэтому инициативы не проявляла.
Вот и сейчас, украдкой взглянув на Костю, она натолкнулась на его мечтательный взгляд, который сразу же метнулся в сторону. Его мать заметила это и улыбнулась. Положив худые, усыпанные веснушками руки на столик, она сказала:
— Удивительно, мы едем вместе уже четыре дня, а до сих пор ничего друг о друге не знаем. Обычно в поездах люди легко знакомятся.
Славянка пожала плечами:
— Мне, в общем-то, нечего рассказывать.
Конечно же, это была неправда. Рассказать она могла бы о многом, но навряд ли ее истории пришлись бы по душе этой женщине.
Разговора не получилось. Они снова надолго замолчали, и все трое уставились в окно.
Минут через десять Славянка почувствовала, что дьявольски хочет курить, и, вытащив из сумки пачку «Данхилла», направилась в тамбур. Пройдя мимо Кости, она затылком ощутила на себе его взгляд.
В тамбуре никого не было. Прислонившись к стене, она закурила и стала смотреть в запыленное оконце, мимо которого под грохот колес уносилась назад зеленая полоса лесонасаждений. Плоское зеркало пруда, видневшееся на заднем плане, отражало небесную синеву с белыми разводами куцых облаков. Потом пейзаж резко сменился, равнина исчезла, откуда ни возьмись появился крутой песчаный склон, поросший жухлой травкой, подступив почти к самому поезду, и мир сразу же превратился в узкий и сумрачный туннель.
Где-то в глубине вагона хлопнула дверь. Славянка машинально поправила волосы. Через полминуты в тамбур, как
— Ты здесь, — сказал он таким тоном, словно битый час искал её по всему поезду. — Можно мне тут с тобой… постоять?
Славянка хмыкнула и, сделав нарочно глубокую затяжку, выпустила струю дыма в его сторону.
— Мог бы и не спрашивать, тамбур не мой. Будешь курить? — она протянула ему сигареты.
Он лишь помотал головой и подошел ближе.
— Знаешь, — сказал он, — а ведь моя мама права: едем вместе уже четыре дня, а до сих пор ничего друг о друге не знаем. Я не знаю даже, как тебя зовут.
— Что-то поздновато ты спохватился — до Города осталось часа полтора. Какой смысл нам с тобой знакомиться?
Костя протяжно вздохнул. По его бархатному, не знающему бритвы лицу пробежала чуть заметная гримаса. Длинный чуб веером распустился на лбу.
— Есть смысл, — произнёс он твердо. — Меня зовут Костя. Лебедев, если тебя интересует моя фамилия.
— Не интересует, — Славянка покачала головой. — А впрочем, черт с тобой, — она протяну ла ему руку. — Ярослава.
Костя осторожно пожал её ладошку.
— Ярослава, — повторил он шепотом, как будто пробуя на вкус каждую букву. — Красивое имя… Непривычное только.
— Можешь называть меня Славяной, — разрешила она. — Или Славянкой — так кликали меня в колонии.
Костя оттопырил нижнюю губу. Вид у него был какой-то растерянный.
— Я чего угодно ожидал, — пробормотал он. — Яна, Лиза, Соня, даже Диана, но только не Славянка. Впервые в жизни встречаю женщину с таким именем… Хотя это даже не имя, а скорее, национальность. Братья-славяне, да?
От этих его рассуждений девушка разозлилась. Но не потому, что не любила, когда её обсуждали или посмеивались над ней. Дело было в том, что приблизительно так же меньше месяца тому назад об этом рассуждал Сергей, и даже вид у него был тогда примерно такой же. Именно это и взбесило ее больше всего. Маменькин сынок из поезда никак не мог быть похож на Сергея! Не мог… Но всё же отдалённо его напоминал.
— Ну ладно, киндер, — она грубо оборвала его рассуждения. — Что тебя ещё интересует? Паспорт мой? А может быть, тебя интересуют мои трусы?
С этими словами она ширкнула «молнией» на шортах и слегка приспустила их. Костя отпрянул и зажмурился.
— Так, — сказала Славянка тоном победительницы. — Вижу, что трусы мои тебя не очень заинтересовали.
Она снова натянула шорты и застегнула «молнию». Держась за ручку двери, Костя смотрел на нее с ужасом.
— Ты… ты что?! — с трудом проговорил он.
— «Ты-ты-ты», — передразнила его Славянка. — Что ты так испугался, ничего кошмарного я тебе не показала… Кстати, с тебя полтинник. Что ты глаза вытаращил? Люди в десять раз дороже платили, чтобы на меня посмотреть, с моей стороны это просто дружеская скидка.
Костя отпустил ручку и выпрямился. Взгляд его стал спокойным и жёстким, только где-то в самой глубине мелькала искорка возмущения.
— Я не смотрел на тебя, — отрезал он. — И я не просил тебя об этом.