Верь мне
Шрифт:
— Я не про это… — но он даже не дал мне договорить.
— Не надо… — Макс скривился, как от зубной боли.
Когда мы вернулись в комнату, Макс продолжал молчать. Он был сосредоточен.
— Думаю, что на сегодня все. Можешь позвонить Жене, сказать, что ты свободна.
— А с чего мне ему звонить? — ощетинилась я, хотя задней мыслей понимала, что он все таки хоть чуть-чуть, но ревнует, а может просто терпеть не может Женю.
— Ну он же твой парень и всегда тебя возит.
— Он не мой парень, — Макс поднял голову, проницательно смотря на меня. — У меня нет парня. Честно. Уже полтора года с тех пор как… — тихо закончила я.
— Как что? — подтолкнул меня парень.
Я сглотнула.
— Как погиб мой брат, —
— Извини, — прошептал Максим. Он подъехал ближе, заглядывая мне в глаза. — От этого у тебя болит нога?
Мне нужно было поделиться с кем-то. Меня разрывало на части от переполнявших чувств. Я не хотела напрягать подруг, поэтому они знали только поверхностно о той истории. Но сейчас я поняла, что ему я могу рассказать все, и он не осудит меня, а просто выслушает.
— Да. Мы попали в аварию из-за меня.
— Расскажи мне, тебе станет легче. Поверь, я знаю, что говорю.
— Это говорит человек, который ни с кем не хочет общаться? И который не подпускает к себе никого? — я грустно усмехнулась.
— Давай так, ты расскажешь мне свою историю, а я свою. По рукам? — он протянул мне ладонь.
— Идет, — просто ответила я, хватаясь за него как за спасательный круг. Макс подбодрил меня кивком головы.
Мою плотину прорвало, и слова полились из меня. Я не задумывалась о чем говорить, я просто рассказывала, как все произошло.
— Я не помню, мы отмечали какой-то праздник то ли день рождения, то ли еще что-то, но нас было очень много. Мой брат — Руслан привез меня и моего парня в клуб на своей машине. Он не собирался пить, так как ему на следующий день нужно было на работу. Если честно, то я напилась. Мне было весело, я танцевала, не обращая ни на кого внимание, но потом заметила, что мой парень — Сеня танцует слишком уж откровенно с одной мадам, ну и в отместку стала танцевать с первым попавшимся парнем. Я не знаю, сколько это продолжалось, но Сеня выдернул меня из танца и стал орать, что я такая и сякая. Я не могла молчать и высказала все, что думала о нем и его партнерше по танцу. Мы орали друг на друга посреди танцпола, как ненормальные. У нас вообще были странные отношения.
Мы сходились и расходились. Ругались и мирились, но это было уже слишком. Я психанула и пошла искать брата. А когда нашла, попросила отвезти домой. Руслан безоговорочно согласился. Он — самый лучший брат на свете. И всегда поддерживал меня. Я была его маленькой принцессой, — я горько рассмеялась. — Он сам всегда так говорил.
Я рыдала на переднем сидении, когда Рус повернулся ко мне, пытаясь утешить. Он не заметил, как мы пролетели на красный свет. Машина врезалась нам в левый бок, — я всхлипнула, Макс погладил меня по больной коленке, как бы прося продолжать. — Руслан погиб на месте, а меня доставили в больницу. У меня была раздроблена нога так, что еще долго проходила лечение. Потом мне сказали, что Рус был пьян, — я разрыдалась в голос. — Я не знала, я даже не поняла этого. Если бы знала, что он выпил, то никогда, никогда бы не попросила его отвезти меня. Лучше бы пошла пешком. Это Я виновата, что он погиб.
Закрыла лицо ладонями, стараясь заглушить рыдания. Максим нежно, но сильно взял мои руки и отвел от лица.
— Ты не виновата, и никогда не вини себя. Он сам сделал выбор, мог вызвать вам такси или еще что-то. Я знаю, что брат безумно любил тебя. Тебя невозможно не любить, но ты сама должна отпустить свою вину. Ведь если страдаешь ты, то и Руслан тоже страдает. Его маленькая принцесса не должна плакать, — Максим вытер мне слезы. — Обещаешь?
— Постараюсь, — Конечно, я не освободилась от чувства вины и утраты, но, как и говорила, мне стало легче от того, что я рассказала Максиму все.
— А твой парень?
— Ну, я с ним рассталась. Я не могла его видеть, не говоря уже, чтобы разговаривать. А потом мама перевезла нас
— Он всегда будет там, только ты можешь изменить то, что чувствуешь. Помнить все хорошее, что было или изнывать от печали. Выбор всегда за тобой. И я уверен, что Руслан хотел бы, чтобы ты помнила его настоящим и живым.
Я согласно закивала.
— Я знаю, что ты прав, но это так сложно.
— А никто и не говорил, что будет легко, — я улыбнулась ему, а Макс ответил мне своей самой ласковой улыбкой, которую только видела. Я смотрела на него, не зная, как попросить его рассказать мне о себе. — Моя очередь?
— Ага, — проговорила я, только сейчас понимая, что так и не отпустила его руки, которые лежали у меня на коленях. Пусть они там и остаются. От прикосновения его кожи, я чувствовала, как по мне разливается тепло. Мне так хорошо не было уже давно. Мне хотелось вцепиться в него и больше никогда не отпускать. От него исходила какая-то магическая сила, которая давала мне опору и поддержку.
— Я тогда был сорви голова, — он усмехнулся краешком губ. — Я участвовал во всем, что можно было придумать. Играл в футбол, был капитаном команды по баскетболу. В общем, везде хотел быть первым. Как на личном фронте, так и в общественном. Я знал практически всех в универе. Мы с Женькой были лучшими друзьями, но всегда соревновались друг с другом во всем. У нас было еще одно увлечение. Байки. Мы устраивали гонки или просто катались по городу. Это было классно. Ощущение свободы и адреналин, который бурлит в крови — это незабываемое чувство. У нас была первая гонка в сезоне. Снег недавно сошел, и я был в предвкушении. Не хочу быть зазнайкой, но я уверенно чувствовал дорогу и мотоцикл. Мне оставались какие-то сотни метров, когда девушка выскочила на дорогу. Она появилась словно из ниоткуда. Не смог избежать столкновения. Она погибла, и я постоянно виню себя за это. Практически каждую ночь вижу эти полные ужаса глаза, — Макс опустил голову, мотая из стороны в стороны, как бы прогоняя образы прошлого. — А когда очнулся в больнице, пришел в ужас. Я не чувствовал ног. Я проклял все: и мотоцикл, и себя. Я был придурком, который наслаждался скоростью, не заботясь о последствиях. Когда был суд, мои адвокаты договорились о мировой. Типа того, что я и так наказал себя. Но легче от этого не было ни мне, ни родителям девушки. Мы выплатили компенсацию, и я ездил к ее родственникам, просить прощение. Это было сложно: смотреть в глаза убивающейся матери.
Он замолчал, видно вспоминая об этом. Я сжала его руки сильнее, стараясь передать ему свою поддержку. Он продолжил.
— Когда я еще был в больнице, многие друзья приходили ко мне, но я никого не хотел видеть. Просто не мог. Да и они особого желания не испытывали, но никто не признавался в этом. Кому нужен инвалид? — я хотела прокричать, что он был мне нужен, не взирая на то, что не может ходить, но я промолчала. — Моя девушка, Марина, единственная, кто сказал правду. Я никогда не испытывал к ней чувств, но когда она произнесла то, что я и так знал, было больно. Больше она не заходила. А сейчас и вовсе делает вид, что не знает меня, в прочем как и все остальные. Только Димон приходил ко мне постоянно. Он не обращал внимания на мои заскоки, крики, чтобы он убирался ко всем чертям. Он уходил, но обязательно говорил, что вернется на следующий день, когда мое настроение будет лучше. А потом в какой-то момент, я уже не помню, из-за чего в моем мозгу щелкнуло, но я понял, что он единственный друг, который у меня остался и ему все равно, какой я. Блин, он многое от меня вытерпел, до сих пор стыдно, каким говн*м я был. Но ему и Лине я должен буду по гроб жизни, что были со мной. А еще я благодарен тебе, что ты со мной. Аль, я серьезно, мне легко с тобой. Ты даже не представляешь, как много для меня значит наше общение.