Верь только мне
Шрифт:
—Вильгельм, Альберт Карлович уже прибыл желает Вас видеть, — указывая глазами на столовую, сообщает мне Федор.
—Передай ему, что я не желаю, — беру из шкафа шузы и обуваюсь.
—Оставьте нас, Федор, — грозная фигура отца появляется в фойе.
Не колеблясь он подходит ко мне и хватает за грудки, прижимая к стене. Мне не хватило каких-то тридцати секунд, чтобы сгинуть из дома.
—Я звонил тебе, а что положено делать, когда тебе звонят? — практически плюясь, цедит мне в лицо.
—Руки убери, —
—Что. Надо. Делать. Когда. Тебе. Звонят? — выдавливает он по слову.
Я знаю эту привычку, он просто ждет послушного ответа.
Следом мне прилетает плоский удар по щеке.
Сглатываю. Комната мгновенно переносится во времени, и я вместе с ней. И вот мне снова двенадцать лет. Я вернулся ночью через окно с очередной гулянки, которая затянулась на все выходные. В темноте включается настольная лампа, точечно освещая неподвижное лицо отца.
Оказываюсь в комнате наедине с ним, мне хочется плакать, потому что убежать не удастся. И потому что мама не защитит, к тому времени она уже болела.
—Подойди ко мне, Вилли, — велит отец. —Когда ты должен был быть дома?
Я покорно подхожу сажусь на край кровати.
—В девять.
—А сейчас сколько, — отец демонстративно подкручивает часы на запястье.
—Не знаю… Двенадцать…,— мямлю в ответ.
—Сейчас три часа ночи, мать твою, — взрывается отец, которого раздражает сам звук моего голоса. —Я предупреждал тебя, Вильгельм?
—Да, — еле шепчу, вцепившись в покрывало.
—Ты вынудил меня! — он резко встает, возвышаясь надо мной.
Следующие несколько мгновений, когда отец ничего не говорит и смотрит на меня сверху вниз, кажутся мне вечными.
Последнее, что я помню, как он наотмашь отвешивает мне пощечину тыльной стороной ладони. По неосторожности разбивает мне губу, и я безвольно сползаю с кровати, утопленный в горечи беспомощности и унижения.
Потирая руку, он присаживается рядом на корточки: —Я тебе не мамочка, — говорит с презрением. —Я научу тебя слушаться.
Это был первый раз когда он поднял на меня руку. Затем был второй раз, когда я, будучи постарше, угнал и поцарапал его машину. А затем третий, четвертый и пятый. А затем и все последующие разы, когда сердце мамы не выдержало, и она умерла, а мне снесло башню, и я не мог больше сдерживать свою разрушительную энергию.
Я не знал, как адекватно проживать боль утраты. И так как отец не горевал по ней ни минуты, и после похорон буднично поехал в офис, я справлялся со своей дурью сам. Как мог.
А отец справлялся со мной. Тоже как мог. Унизительных затрещин, угроз вышвырнуть на улицу и морального гнобления вполне хватало моей неокрепшей подростковой психике, чтобы окончательно подавить волю.
Потом был период послушания. Даже в прошлом году после инцидента с профессором
Фак, Макс прав, я просто копия своего отца….
Даже сейчас в двадцать три меня кроет от его жалкой пощечины так, что слова застревают в горле.
Наши физические силы нельзя сравнивать, я больше не тонкий подросток, и давно мог разгромить его так, что он бы не собрал костей. Но это мой отец. Я рос под его гнетом, и неповиновение жестоко наказывалось.
К нам вбегает обеспокоенный Федор, но и он не решается нас разнимать. Просто мельтешит вокруг, булькая губами.
—Ты не расслышал вопроса? — его кулак сжимается, сильнее натягивая одежду на моей шее.
Вижу, как его взгляд цепляется за звенья цепочки под моей футболкой, и как красноречиво меняется его лицо, видя это упоминание о маме. И на этот раз я не планирую терпеть этот пиздец.
Вспоминаю, как дышать. Перехватываю его запястье: —Это ты не расслышал! — распрямляюсь, и делаю шаг на него, отталкиваясь от стены, с силой сжимая его руку. —Еще раз приблизишься ко мне — размажу и глазом не моргну.
Губы отца искривляются от негодования. Еще бы, попробуй дернись! Я машина, очень сильная машина. Возможно, меня может разнести мой учитель Ахмад, но не какой-то другой мужик, уж тем более не мой жалкий старик, который ничего тяжелее пресс-папье в руках не держал.
—Как ты смеешь, сучонок? — скрипя от злости зубами выдает отец.
—Считай это уроком уважения, — с силой отпихиваю отца от себя.
Хватаю рюкзак с пола и уношу ноги из этого дома прочь. Надо успеть на ночевку в универ, пока не поздно, и охранники не шерстят коридоры.
Заплаканный маленький Вилли внутри меня, который все эти годы лежал калачиком на полу у кровати с разбитой губой, наконец-то приподнимается и садится, вытирая свои детские слезы.
Потирая щеку, набираю такси, сегодня могу себе позволить.
Глава 14. Виолетта
Постепенно темнеет. Рулю назад к универу и очень надеюсь, что это загадочное празднество уже рассосалась, и я просто отнесу ключи охранникам. Тащу с собой замок с комплектом ключей, лишь бы от меня отстали на проходной.
В конце дня чувствую себя, мягко говоря, оплеванной. Сегодня меня радует только то, что я смогла найти классный подарок Кирюхе.
Он очень хотел дрон для съемок, но я же знаю, что он сам не раскошелится на вещи «второй необходимости», так что я решила порадовать его. Я уже даже красиво упаковала в черную бумагу с золотой лентой. Да, придется немного ужаться в расходах в ближайшее время, но я не особо прихотлива.