Верь только сердцу
Шрифт:
Она нерешительно постояла перед ним, села рядом, переложила одну его руку себе на плечо и стала с усилием его поднимать.
– Пойдёмте, Вячеслав Вадимыч. Вам надо баиньки. Вы устали. Сегодня у вас был очень трудный день. Я всё прекрасно понимаю. Поспите, отдохнёте и завтра будете как огурчик. Вставайте же, я вас не смогу одна поднять.
Они добрели в обнимку до дома, медленно поднялись по ступенькам на крыльцо.
– Нет-нет, Вячеслав Вадимович, не туда. Пойдёмте в спальню, – они свернули направо. Она подвела его к двери его комнаты, толкнула её коленкой. Втащила тяжёлого мужчину в комнату, включила свет и доволокла его до кровати. Он плюхнулся на край постели, не отпуская её руку.
– Посиди со мной, а? – заглянул ей снизу вверх непривычно жалким взглядом.
– Мне надо идти. Я должна помочь Ирине Аркадьевне и Свете.
– Останься со мной, будь человеком. Мне что-то нехорошо.
– Я пойду, – она мягко выдернула свою руку из его ладони.
– Иди, – он вяло махнул рукой, – иди. Я не стою твоего внимания. Бросай меня. Все бросайте меня.
– Зачем Вы так, – она неожиданно для себя погладила его по голове. Волосы его оказались мягкими. Он непослушными руками перехватил её руку, неловко уткнулся губами в неё.
– Иди, – и он, отпустив её ладонь, рухнул на кровать.
– Спокойной ночи, Вячеслав Вадимович.
Ей никто не ответил. Она вздохнула, выключила свет и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. С минуту прислушалась, что делается там, за дверью. Было тихо, и она побежала докладывать Ирине Аркадьевне, что хозяин уложен в кровать и спит. На кухне Света, Вероника и Нина Петровна мыли посуду, укладывали в холодильник оставшиеся продукты. Сергей и Мишка заносили в дом стулья.
– Носи со столов всё, что там ещё осталось, – скомандовала Света, и Алёна помчалась на
***
Он проснулся почти в полдень. Жутко болела голова, просто раскалывалась пополам. Во рту была страшная сушь, а в руках и ногах – слабость до противной дрожи. На столе, на подоконнике в вазах и горшках, и даже на полу в небольшом серебряном ведёрке для шампанского стояли букеты цветов. С трудом поднялся, подошёл к шифоньеру, глянул на себя в зеркало. Фу, ну и морда у него, как мятая несвежая подушка. Веки набухли и покраснели, под глазами мешки, а волосы сбились в мочалку. Пошёл в ванну, долго плескал себе в лицо холодной водой. Потом просто сунул голову под струю воды. Немного полегчало. Стал вспоминать, что было вчера. Поздравления и застолье в офисе помнил отлично. Всё было чинно и торжественно. Коллеги и подчинённые подарили ему коллекционную бутылку вина и японский дипломат-органайзер из натуральной кожи со встроенным в него ноутбуком. Дорогая штука, должно быть. Первую часть вечеринки дома он тоже помнил, а вот дальше пошли провалы в памяти.
Помнит, как танцевал с Алёной – она вчера такая красивая была, а Маринка потом шипела на него за это. Кажется, с ней полный разрыв, и, отлично, а то он уже и не знал, как бы поделикатнее от неё избавиться. Помнит, как его посадили на стул, и Андрей с Василием поднимали его тридцать шесть раз под аплодисменты и свист. Потом он, вроде, в саду плакался Андрею в жилетку на свою несчастную одинокую долю. Помнит, как лежал на скамейке и любовался звёздным небом. Потом Алёна волокла его в дом, укладывала спать, а он тянул её за руку. В постель звал что ли, козёл старый? Нет, всё, он больше алкоголь в рот не возьмёт. Как выпьешь, так из человека в полного идиота превращаешься. В прошлом году чудил, потом несколько дней не мог в глаза домашнему персоналу и подчинённым смотреть, стыдился. Вчера тоже отчебучил.
Конец ознакомительного фрагмента.