Верь в меня
Шрифт:
Откинувшись на подушки, Криста смотрела на запертую дверь в соседнюю комнату. Ни к кому в особенности не обращаясь, произнесла:
— Кто-то должен его остановить. Придворные дамы тихонько засмеялись. Сидевшая возле постели Илсвит ответила на слова Кристы улыбкой и сказала:
— Я думаю, что это очень приятно.
— О да, — согласилась Криста задумчиво. Она разглядывала теперь пестрый ворох лент у себя на одеяле. — Если дело так пойдет и дальше, то любая женщина в Англии, которая захочет приобрести ленточки для волос, сможет получить их только от меня. Не говоря уже
— Быть может, носить? — полувопросительно предложила одна из дам.
Она говорила самым любезным тоном, но в нем прозвучало то веселое изумление, которое охватило всех леди с той самой минуты, когда вчера под вечер в комнату начали поступать от Хоука подарки. Пробудившись утром, Криста увидела, что се комната превратилась в сокровищницу.
Между тем она испытывала не только приятные ощущения: вместе с сознанием к ней вернулась тошнота, которая мучила ее со дня приезда в Винчестер. Сухари и настои ромашки, которыми лечила ее королева, немного помогли, однако Кристу к тому же беспокоила боль от ушибов. Помогла и горячая ванна, особенно с добавлением ароматических масел, присланных все тем же Хоуком. Бросив на себя взгляд в зеркало, Криста содрогнулась. Мысль о том, что Хоук увидит ее такой, была непереносима. Он осведомлялся о ней днем; она просила сказать ему, что чувствует себя усталой, и передала благодарность за подарки.
Лорд был возле нее, когда она проснулась на следующее утро. Он сидел возле кровати в кресле, которое раньше занимала королева. Сейчас она устроилась в сторонке вместе со своими дамами. Выражение лица Хоука было решительное, словно ничто, кроме веления Господа Бога, не могло бы сдвинуть его с этого места. Заметив, что Криста проснулась, он улыбнулся. Наклонился и ласково сказал:
— Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?
Криста попыталась сесть, намереваясь сообщить ему, что чувствует себя отлично, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, ее стало тошнить. Криста застонала и прижала ладонь ко рту. Хоук вскочил и, склонившись над ней, обратился к королеве:
— Что с ней? Она больна. В чем дело?
Илсвит тотчас подошла к Кристе, помогла ей приподняться и поднесла к губам настой ромашки, приготовленный загодя. Криста стала пить медленными глотками, а Илсвит сказала:
— Вот уже неделю ее по утрам мучает тошнота. — Она посмотрела Хоуку в глаза. — Я полагала, что это может прекратиться после того, как она получила сильные ушибы в реке, но… к счастью, ничего не изменилось.
Криста удивилась. Почему Илсвит радуется тому, что ее все еще тошнит? Бессмыслица какая-то. И почему Хоук уставился на нее так, словно у него вот-вот земля уйдет из-под ног? Он побледнел, и что это он такое говорит?
— Милая, прости меня. Простить? Но в чем он виноват? Криста покачала головой, пытаясь сообразить хоть что-то. Все еще полусонная, она сказала:
— Тебе не в чем извиняться. Вряд ли это твоя вина. У меня слабый желудок.
Хоук и королева переглянулись.
— Дорогая моя, — с нежностью заговорила королева. — Я знаю, что в детстве вы были лишены блага материнского руководства, но ведь вашим воспитанием, наверное, занимались другие женщины, не правда ли?
Не понятно, почему королева решила это обсуждать. Но Криста все же попробовала ответить:
— Меня вырастили двое преданных слуг, Рейвен и Торголд, но при мне были и другие женщины.
— И они говорили с вами о… некоторых вещах?
— Конечно. Мы постоянно говорили о жатве, о погоде, о том, чем питаются люди, и о многом другом.
— Я понимаю… Но эта… Рейвен… кажется, так вы ее назвали? У нее есть собственные дети?
Криста запнулась. Она не имела представления, чем занималась Рейвен, когда была не с ней.
— Я не знаю… может быть. Мы никогда не говорили об этом.
Илсвит похлопала Кристу по руке, бросила многозначительный взгляд на Хоука и выпроводила из комнаты своих дам. Когда Криста с Хоуком остались наедине, тот снова сел, не сводя с нее глаз. Было тихо, только похрустывал сухарик, который жевала девушка; она старалась делать это как можно тише, потом вообще перестала есть и сунула остаток сухаря под кровать. Немного погодя Хоук откашлялся и заговорил:
— Ну, видишь ли… дело в том… в основном ты здорова… что само по себе удивительно, но это огромное облегчение… А это зелье, что ты пьешь, оно помогает?
Он показал на чашку, которую Криста все еще держала в руке.
Криста стряхнула свободной рукой несколько крошек и сказала:
— Да, помогает. Королева была очень добра ко мне. Ты извини, но мне кажется, ты и сам выглядишь не вполне здоровым. Может, Илсвит и тебе предложила бы какое-нибудь зелье, чтобы ты чувствовал себя получше?
Если бы он продолжал смотреть на нее все так же. странно, Криста решила бы, что с лордом и в самом деле что-то не в порядке. Но он вдруг широко и весело улыбнулся:
— Не думаю, что я мог бы чувствовать себя лучше, чем сейчас. Впрочем, нет, это неправда, есть одна вещь, которая улучшила бы мое самочувствие.
Криста насторожилась. Неужели он имеет в виду новые подарки?
— Что же это? — наконец решилась она спросить. Он отобрал у нес чашку и поставил на стол. Потом взял руки Кристы в свои, посмотрел ей в глаза и проговорил очень серьезно:
— Наше венчание прямо здесь, в Винчестере, и как можно скорее. Отец Эссер окажет нам честь, Илсвит и Альфред будут в восторге, и мы вернемся в Хоукфорт мужем и женой.
У Кристы екнуло сердце. Ей стало холодно, потом очень жарко — так захватила ее внезапная картина открывшегося перед ней будущего. Но к ней тут же вернулись прежние страхи.
— Моя мать…
— Твоя мать была чудесной женщиной, я в этом уверен. Если бы она была здесь, то, несомненно, сказала бы тебе, что мы должны пожениться не откладывая, без дальнейших проволочек.
Он говорил возбужденно, однако с непоколебимой уверенностью. И эта уверенность была неотразима. Только честность удержала Кристу от соблазна немедленно поддаться ей.