Вера для бандита
Шрифт:
— Расскажи мне. — Талгат вскинул брови, не понимая. — О себе. Почему ты такой.
— Ну нет. Давай без взаимного мозготраха, ладно?
— А при чем здесь это? — пожала я плечами, расхаживая по камере. — Надо же нам чем-то заняться, пока мы здесь. — Талгат молчал. И хмурился. — Хорошо. Если ты не хочешь, начну я. Я росла в самой простой семье. У нас не было особняка, слуг и пышных праздников. Мама работала воспитателем в детском садике, а отец водителем-дальнобойщиком. Да, мы жили небогато, но я видела, как отец относится к маме,
— Своего бывшего ты выбрала именно по этой схеме? — приподнял Талгат бровь.
Я лишь поморщилась в ответ и продолжала:
— Мои родители познакомились на танцах и с тех пор не расставались. Наверное, это была любовь с первого взгляда.
— И ты, конечно же, веришь в это? — спросил Талгат чуть насмешливо. — Странно слышать это от тебя.
Я поняла, что он имеет ввиду наш с ним договор. Пожав плечами, я прислонилась к прутьям клетки спиной.
— Мне хочется в это верить. Должно же быть в этом мире что-то… светлое…
Талгат покачал головой.
— Ты слишком романтична.
— Нет. Просто мне всегда казалось, что у меня перед глазами был живой пример того, как мужчина должен относиться к женщине, что однажды и я встречу того, кто будет смотреть на меня так же, как отец смотрел на маму, но я встретила Сережу. И ошиблась. Это было совсем не то, что мне нужно… А потом…
Я осеклась, но Талгат продолжил:
— Появился я.
Я бросила на него быстрый взгляд. Он стоял, сложив руки на груди, странно напряженный.
— Я смогла переступить через свои принципы и… — я замолчала, подбирая нужные слова, — стать твоей. Я знала, на что иду. Отключила все чувства, потому что это был лишь договор, холодный расчет, чтобы достать денег на лечение брата, но все равно и подумать не могла, что ты так сильно сможешь обидеть меня… К тому же я видела, какой ты…
Я замолчала, обхватив себя руками. Слова давались с трудом.
— И какой же я в твоих глазах, Тигра? — Талгат схватился пальцами за прутья клетки, сжал их. И хотя его вопрос прозвучал обманчиво-равнодушно, я видела, что он ждет ответа с нетерпением.
Я посмотрела в его глаза. Чертинки, неизменно плясавшие в его темно-золотом взгляде, куда-то исчезли.
— Избалованный женщинами. Пресыщенный. Нетерпимый. Порочный. И я не знаю, что именно повлияло на твой характер, но мне хотелось бы узнать… Чтобы понять…
— Зачем тебе понимать меня? — спросил он. Голос прозвучал грубо.
Я покачала головой.
— Сама не знаю. Наверное, мне просто хочется найти оправдание твоему поступку, вот и все.
Талгат невесело усмехнулся.
— Что ж, попробуй.
41. Талгат
— Моя мать умерла при родах, поэтому всё детство меня воспитывали разные няни. Филиппинки, русские и даже была пуэрториканка. Последняя плохо знала язык,
К семи годам хорошо усвоил одну вещь — нельзя ни к кому привязываться настолько сильно, чтобы не страдать после того, как этот человек уйдёт из твоей жизни. А уходили все.
Единственный человек, который понимал меня в этом одиночестве, был Мурад. Мы вместе привыкали терпеть все закидоны отца, стараясь не воспринимать их. К тринадцати почти получилось, но тогда Батя придумал для нас ещё один сюрприз. Сказал, что вечером нас ждёт подарок. Мы обрадовались, так как решили, что отец хочет провести с нами время. Мы в своём детском мозгу не понимали, что люди нихера не меняются, поэтому не теряли надежды.
Уточнил, что сюрприз ждёт нас в сауне, которая была в цоколе дома. Спустившись, увидели двух высококлассных шлюх, которые и лишили нас девственности. Потом Батя очень гордился своим поступком, говоря, что теперь мы настоящие мужчины.
— Настоящий придурок! Как можно так обращаться с детьми?! — возмущённо выпалила Тигра, а потом осеклась: — Прости, что перебила, продолжай.
Сделав вид, что пропустил её слова мимо ушей, трещал дальше.
— Потом был переходный возраст, когда я много бухал, трахался и тусовался. Тогда же начал гонять в гонках. Пару раз попадал в крупные аварии… Прикинь, даже как-то глаз вставляли обратно! Он просто вывалился от сильного столкновения… — добавил, хохотнув, стараясь сменить тему.
И так поведал слишком много. Никому никогда не рассказывал и не делился этим. Да и тема тошная. На кой хер кому-то знать о моём детстве?
— Не переводи тему. Это не смешно! — нахмурила брови Тигра. — И мне очень жаль, что твоё детство было таким… Ты не видел ни отцовской, ни материнской любви и ласки…
— Да и хер с ним. Обошёлся как-то без этого… — отмахнулся от Веры. — Мне не нужен психоанализ, Тигра. Мы просто взаимно рассказали друг другу о своей жизни. На этом всё.
Вера положила свою руку поверх моей, внимательно глядя в глаза.
— Спасибо, что поделился. Конечно, это не отменяет твоего сегодняшнего ужасного поступка, но хотя бы объясняет, почему ты стал таким… наигранно равнодушным ко всем.
— Почему это наигранно? — спросил, чувствуя, что жажду услышать её ответ.
— Потому что, кажется, начала понимать, что творится в твоей душе…
Походу разговору было не суждено продолжиться, так как шум привлёк наше внимание. В коридоре появился смеющийся Карим, крутивший на пальце ключи от камер.
— Угодил в свою же ловушку, Барс? — спросил он, открывая сначала Верину, а потом мою клетку.
— Почему так долго? И нахера сам приехал? — гаркнул на него.
— Хотел дать вам время для выяснения отношений, — коварно улыбаясь, ответил он, — ну и ещё немного полюбоваться на твой праздник…