Вера и власть
Шрифт:
21
К удовольствию Элоатри, Себастьян Омилов, когда она предложила ему встретиться, охотно согласился и попросил только, чтобы они с Мандерианом пришли к нему в лабораторию проекта «Юпитер». Меры предосторожности на пути были еще строже, чем при ее первом визите, а гностор опять работал со звездной голограммой.
На этот раз Элоатри была подготовлена и ощутила лишь легкий трепет, вступив в бесконечное космическое пространство. Молчаливый должарианец не проявил никакой реакции — он стоял спокойно, спрятав руки в рукавах своей мантии. Звезды, рассеянные по комнате, обрисовывали
Он встретил их учтиво, но Элоатри почувствовала сдержанность в его обращении к ней. Возможно, он побаивался, что она снова пошлет его в Сновидение.
Когда ты попадешь туда снова, Себастьян Омилов, оно тебя больше не выпустит.
Гностор включил свой босуэлл и сказал в пространство:
— Сделайте темпоральную регрессию на десять мегалет. Я знаю, — обратился он к Элоатри с Мандерианом, — что вы оба следите за дискуссией — боюсь, все более ожесточенной — о судьбе Пожирателя Солнц. Сейчас вы увидите наиболее жуткий и в то же время волнующий момент его истории. — Среди звезд мерцали непонятные цифры и символы. — Я должен буду показать это на своей лекции. Мы использовали данные экспедиции «Телварны» и более старую информацию из ДатаНета, которую я запросил. Курьеры работают на пределе, обеспечивая мне связь
Элоатри смотрела, как искривленный хаос Рифта постепенно выпрямляется, завихрения туманностей уходят обратно к звездам и нанесенная галактике рана заживает. Когда движение остановилось, расселина среди звезд осталась, но теперь стало видно, что она имеет форму узкого кривого конуса. У его основания светился красный огонек.
— Пожиратель Солнц, — сказал Омилов. — Регрессия подтверждает мою гипотезу о том, что это он создал Рифт.
Но Верховная Фанесса уже все поняла. Она вспомнила Томико и чашу, наполненную кровью, снова увидела темнолицего, плечистого мужчину, глядящего на нее. Теперь она знала, что образ ресторана в ее видении был многозначен — пищеварительный архетип подтверждал мощь того, с чем они столкнулись.
Элоатри сказала Омилову, в чьих глазах отражались звездные огни:
— У меня для вас тоже есть жуткая, но волнующая радость. Об этом пока что не знает никто, кроме гностора Мандериана. Я нашла последнего члена Единства.
— Вот как? — вежливо удивился Омилов. Это не произвело на него впечатления.
— Это Анарис ахриш-Эсабиан, сын и наследник Аватара.
Гностор выпустил воздух, словно его ударили в грудь.
— Он на Пожирателе Солнц, и он наш враг.
— Что касается Пожирателя Солнц, то Эсабиан созывает темпатов для его активации. Что Анарис нам враг, это правда, но, похоже, он и отцу своему враг.
Омилов рассеянно кивнул:
— Активация активацией, но не думаю, чтобы Эсабиан мог получить полный контроль. Гиперреле, доставленное капитаном Маккензи, — это почти непостижимый для нас механизм, черный ящик, если хотите. Я питаю огромное уважение к тому, кто сконструировал переходные блоки между этой урианской машиной и человеком.
— Эсабиан мыслит только в категориях контроля, — заметила Элоатри, слегка раздраженная педантизмом, в котором искал убежища гностор.
— Не знаю, верно ли это в отношении Анариса, — вмешался Мандериан. — В информации о годах его заложничества, которая имеется на Аресе,
— Так или иначе, наши цели совпадают, гностор Омилов, — сказала Элоатри, глядя на Рифт. — Вы хотите сохранить Пожиратель Солнц для науки...
Внезапно она осознала, что смотрит на Рифт, каким он был в кульминационный момент той самой катастрофы, которая десять миллионов лет назад уничтожила также и Ур. Она отвернулась от этого страшного зрелища, и вера в путь, указанный ей Телосом, поколебалась.
— А вы, нумен? — спросил Омилов.
— А я — я должна позаботиться о том, чтобы Единство оказалось на Пожирателе Солнц до того, как он будет уничтожен.
Себастьян Омилов уставился на Верховную Фанессу. Ее лицо было в тени, и в глазах отражались звезды. Ему показалось, что он смотрит через пару прозрачных окон в бесконечность, и он вспомнил один из ее титулов: Врата Телоса.
Он повел плечами, стараясь рассеять внезапно охватившее его чувство благоговения. Это слишком напоминало Сновидение. Не хочет ли она сказать, что гибель Пожирателя Солнц неизбежна? Или это произойдет только в том случае, если полиментальное сообщество туда не попадет?
Он спросил ее об этом, но она только пожала плечами со слабой улыбкой.
— Я сама не знаю, почему выразилась таким образом. Прямо дельфийский оракул, правда?
«Это значит не просто “туманно”, — подумал Омилов. — Кажется, дельфийские пророчества имели некогда религиозную окраску».
Сумрак голографического зала стал казаться ему давящим, и он через босуэлл включил свет.
— Пойдемте лучше в мой кабинет — там нас никто не побеспокоит.
Он не мог больше отрицать реальности сферы, в которой действовала Элоатри: он испытал ее власть на себе и видел, как благодаря трудам Элоатри собралось искомое ею полиментальное единство. Но он нуждался в сугубо рациональной обстановке своего кабинета, чтобы уравновесить его мистику, не поддающуюся его разуму.
Он усадил гостей в мягкие кресла в уютном уголке, отгороженном от прочего помещения банком пультов. Стюард принес кофе. В ручище Мандериана чашечка казалась до нелепости маленькой. Он все делал маленьким — даже кресло, на котором сидел. Элоатри рядом с ним выглядела совсем невесомой.
Омилов отпустил стюарда и включил глушители звука.
— Себастьян, я буду с вами откровенна, — сказала тогда Элоатри. То, что она назвала его по имени, подчеркивало важность ее слов. — Я не гарантирую, что Единство сохранит Пожиратель Солнц, а не уничтожит. Мы называем такой союз «дверной петлей времени», хотя не знаем, откроет она дверь или закроет. Но цель Флота — уничтожение, и вы это знаете.
— Да, — вздохнул Омилов. — Я пытался разубедить их и буду продолжать, но успеха в этом не добьюсь, это ясно. Даже Панарх как будто склоняется к такому решению. Но даже если эйя рвутся туда, как вы убедите капитана Вийю и ее команду, не говоря уж о келли, отправиться на Пожиратель Солнц?
— С келли вопрос уже решен. Когда прибыл их Старейшина, геном Архона перешел к нему, и Портус-Дартинус-Атос обрели свободу. Я уверена, что, если Ивард полетит, они последуют за ним — Ивард же поступит так, как скажет Вийя.