Вера изгоев
Шрифт:
– Чего, так сама и бушь жить-то? – пригорюнилась подруга, тетешкая взятую из коляски Ирочку. – Разве ж бабе так можно?
Девочка смотрела на нее спокойными зелеными глазенками и весело улыбалась, сунув палец в рот. Она уродилась на удивление тихой, почти никогда не плакала, не подымала задерганную мать истошным ревом посреди ночи, как другие младенцы, а сладко спала до утра. Никогда не капризничала. И на все вокруг смотрела с неизбывным интересом, как бы вопрошая: “А куда это я попала? Что это за мир вокруг такой цветной и интересный?” Малышка еще не знала, что попала в ад.
– Так и буду, – пожала плечами Лена. – Мне Витьку еще долго не забыть…
– Красавчик он, ясен блин, – вздохнула Валентина. – Токо чо-то не с теми связался. Зря,
– Неправда! – вскинулась та. – Студентом он был! Он мне говорил!
– Одно другому не помеха. Ну ты вот знаешь, кто он сам? Откудова приехал? Где жил? Ни хрена ты не знаешь! И никто из нас не знал. Байкер и байкер. Токо по кафешкам и видали. Зря ты, Лен, так убиваешьси… Не стоит он того.
В чем-то старая подруга была права, Лена понимала это, но испытывала от этого понимания только смутную досаду. Она действительно не знала даже настоящей фамилии отца своего ребенка. Познакомилась с Виктором за месяц до его гибели с подачи той же Валентины на одной из вечеринок, куда неугомонные студентки пришли по приглашению знакомого художника, и мгновенно втрескалась так, как только в женских романах и бывает. Но с ней это произошло в реальности. С первого взгляда. Обо всем забыла, рванувшись навстречу красавцу-байкеру, разъезжавшему на “Харлее”.
Это был месяц сладкого безумия, Виктор катал девушку на мотоцикле вокруг всего Питера, они любили друг друга везде, где только можно. Где нельзя – тоже, порой с хохотом убегая от возмущенной такой наглостью общественности или милиции. Девушка даже на занятиях почти не появлялась, не до того как-то стало. А потом… Потом настал тот страшный день, который она никогда не забудет. Лена ждала Виктора возле небольшого кафе на Лиговке. Он появился как всегда неожиданно, из какой-то подворотни. Слез с мотоцикла, помахал ей и улыбнулся. Таким девушка его и запомнила. Мимо проехала “Лада” с затененными стеклами. Они опустились, и в Виктора из машины ударили несколько автоматных очередей, мгновенно превратив грудь парня в кровавую кашу. Его отшвырнуло к стене, байкер пару секунд смотрел на своих убийц остановившимися глазами, затем медленно опустился на мостовую. Лена с воплем рванулась к нему, упала на колени прямо в лужу крови и поняла, что все. Нет, Виктор еще дышал, он даже улыбался, что было дико, но девушка видела лопающиеся на любимых губах кровавые пузыри. Вокруг немедленно сбилась толпа, кто-то вызвал милицию и скорую, но Лена ничего не видела и не слышала. Она взахлеб рыдала, держа вялую руку Виктора. Он в последний раз вздрогнул и замер. Скорая подъехала только через десять минут.
Вспомнив это, молодая женщина в который раз захлебнулась слезами. Потом были бесконечные допросы в милиции, во время которых Лена с удивлением поняла, что ничего, собственно говоря, о любимом человеке не знает. Ни его фамилии, ни где он живет, ни откуда родом, ни что делал в Питере. Как ни странно, не сумела всего этого выяснить и милиция, странный байкер появился как-будто ниоткуда. Множество людей знали его в лицо, считали приятелем, но ни один из этих “приятелей” тоже ничего толком сказать не смог. Свой парень, и все. Кто-то говорил, что Виктор родом из Ярославля, кто-то утверждал, что он вообще француз, парижанин. Вполне возможно, по-французски он действительно говорил не хуже, чем по-русски. Да и по-английски тоже. Догадок высказывалось множество, только вот что из них было правдой? Трудно понять. Тем более, что Лена тогда вообще ничего не соображала, она днями рыдала. А потом поняла, что беременна…
– Ой, Ленок… – вздохнула Валентина, с жалостью смотря на ее заплаканное лицо. – И за чо ж тебе так-то?
– Не знаю… – глухо сказала молодая женщина.
Она взяла из рук подруги Ирочку и принялась укачивать. Девочка довольно гукала, все пытаясь ухватить маму за нос, что невольно вызывало улыбку.
– Все будет хорошо, маленькая моя… – шептала Лена. – Все у нас будет хорошо. Я тебя люблю…
Валентина
Валентина бросила институт полгода назад, сказав, что плевать хотела на диплом и в школу работать идти не намерена. Чем она зарабатывала? Лена подозревала чем, но думала, что каждый имеет право на свой выбор. Если старая подруга считает такое для себя нормальным, то это только ее дело.
– Чур меня, чур! – перепуганный шепот заставил Лену вздрогнуть.
– Ты чего? – с недоуменим спросила она.
– Витька из могилы встал…
– Что?!
Проследив за взглядом Валентины, Лена сама замерла. Господи! Это еще что?! Виктор? Живой?! Только через несколько мгновений стало понятно, что перед ней все-таки не он. Кто-то невероятно похожий, но не он… Этот был выше на целую голову, да и волосы совсем другого цвета, не русые. Молодая женщина завороженно смотрела на незнакомца с седой гривой до плеч, одетого во все белое. Впрочем, нет, не с седой, а тоже белой. Как снег белой! Единственным, что выделялось из общей цветовой гаммы, оказались узкие темные очки, скрывающие глаза. Но лицо… Действительно можно было принять этого странного человека за вставшего из могилы Виктора, от незнакомца веяло потусторонней жутью. Но, Боже, до чего же он красив! И до чего похож… Только вот красота его какая-то ледяная, нечеловеческая. Да, именно ледяная, иначе и не скажешь.
Беловолосый стоял возле витрины какого-то бутика и что-то рассматривал там. Или не рассматривал? Из-за темных очков нельзя было понять куда он смотрит, но Лене почему-то казалось, что на нее. Впрочем, чушь. Что такому денди до плохо одетой молодой женщины с коляской? Она покосилась на свое отражение в ближайшей витрине и вздохнула. Почти не причесана, заплакана, простенькая блузка и мятые, старые джинсы. Даже не накрашена. После смерти Виктора Лена краситься перестала. Вообще. Не ради кого стараться быть красивой. Больше не ради кого. Она бросила еще один взгляд на так похожего на Виктора человека, смахнула слезу и двинулась дальше, потянув за руку ошеломленную, онемевшую Валентину.
Подруги не заметили, что незнакомец смотрит им вслед. Не заметили и того, что глаза лежащей в коляске девочки на мгновение полыхнули белым огнем, а на губах появилась совсем даже не детская улыбка.
Вот и родное общежитие. Лена улыбнулась тете Маше, старенькой вахтерше, относившейся к молодой маме с редкой теплотой и все время подсовывавшей ей то домашний пирожок, то банку варенья. А пирожки тети Маши – это было нечто! Нежные, воздушные, буквально тающие во рту. Редкая мастерица.
– Здравствуй, Леночка! – разулыбалась в ответ пожилая женщина. – Что это ты смурная такая? Чего случилось?
– Да нет, теть Маш, – покачала головой она. – Все в порядке, настроение просто паскудное.
– Ты это брось! Настроение у нее, вишь. Дурью не майся, у тебя дочка! Здорова-то?
– Да, слава богу.
– Валька, шалава, и ты здесь? – обратила внимание на спутницу Лены тетя Маша. – Ты мне тут Леночку не порть, а то шваброй отхожу!
– Ее испортишь… – недовольно буркнула та, еще не придя в себя после встречи с незнакомцем в белом.
– Пачпорт давай! – строго потребовала вахтерша. – Неча здеся бордель разводить!