Вера изгоев
Шрифт:
– Вы не шутите? – не поверила Лена.
– Нет, не шучу. Для того ему понадобилась помощь мастера Равновесия. Я попросил вашу мать. Анастасия Петровна с радостью согласилась.
– То-то я думала: куда это она подевалась? – задумчиво хмыкнула молодая женщина.
– На данный момент они находятся в Сиднее. Не представляю как Михаил Поликарпович уговаривает бывших врагов, но пятерых уже уговорил.
– А ведь совершенно случайно встретила… – недоуменно пробормотала Лена.
– Случайно? – ехидно вздернулась вверх левая бровь Эрика. – Вы верите, что в этом мире есть что-то случайное? Зря. Такие встречи никогда не бывают случайными. Вам дали понять свыше, что одобряют вашу миссию. Устроить такую случайность не по силам даже мне, не говоря уже об иерархах.
– Вот как? – прищурилась Лена. – Хорошо, коли так. Но ладно, не стоит терять времени.
– Да, позавчера открылось.
– Пусть тогда озаботятся регистрацией издательства, лицензией на издательскую деятельность и прочим необходимым. Имена владельцев я сообщу позже.
– Я отдам приказ, – кивнул Эрик. – Только не вздумайте отправляться в одиночку, очень вас прошу.
– Не дура, одного опыта мне с головой хватит, – скривилась Лена, глотнув еще немного виски.
– А вот музыкальной культурой я займусь лично, – продолжил Палач. – Уже начал, впрочем. Придется повозиться, чтобы раздавить местные медиа-студии, но не велика проблема – полог неудачи никто еще не отменял. Не позже, чем через год, ни одна бездуховная песенка для убогих разумом не сможет появиться. Такие просто никто не примет. Ни одна звукозаписывающая фирма, ни один канал телевидения, ни одна радиопрограмма. Разве что на свои деньги станут диски печатать, иного пути я им не оставлю. Музыка должна заставлять душу человека расправлять крылья, а не зарываться лицом в грязь.
– Полностью согласна! – обрадованно улыбнулась молодая женщина. – С детства испытывала к попсе резкое отвращение и никогда не слушала.
– Если бы вам эта самая попса нравилась, то вы были бы полностью бесполезны, – в голосе Палача слышалась ирония. – Музыкальные вкусы многое говорят о человеке. Кстати, я вскоре отправляюсь на концерт группы “Гадкие лебеди”. Через месяц у ребят будут записаны концерты и на русском, и на английском языках. Рекламная кампания уже начата, я сделаю из мальчишек звезд первой величины. Они того стоят.
– Я бы тоже с удовольствием послушала! – загорелась Лена.
– Тогда отправляйтесь в Москву, у вас есть еще немного времени – концерт начинается в двадцать три часа в большом концертном зале филармонии. Жду вас у входа в поместье без пятнадцати одиннадцать.
– Тогда я побежала! – подхватилась Лена.
– Одну минуту, – задержал ее Эрик, протягивая какую-то книгу. – Почитайте, полезно.
– А что это?
– Учебник. Для вас.
Лена с недоумением уставилась на книгу. Аркадий и Борис Стругацкие, “Гадкие лебеди”. Называется как группа, на концерт которой собрался Эрик. Она, конечно, читала Стругацких – “Пикник на обочине”, “Трудно быть богом”, “Понедельник начинается в субботу”, “Град обреченный”. Но вот этой книги прочесть как-то не довелось. Что ж, раз Палач говорит, что это учебник, то прочитать “Гадких лебедей” необходимо. Видимо, гении многое сумели предугадать. Бросив подозрительный взгляд на Эрика, Лена нахмурилась – улыбается, скотина бледная, причем так ехидно, что сразу захотелось сказать ему колкость. С трудом сдержалась, вежливо попрощалась и быстро пошла в свои покои, времени осталось очень мало.
Эрик смотрел ей вслед, продолжая улыбаться. Только уже не ехидно, а грустно.
“Иди, девочка моя хорошая. Иди, делай дело. А я постараюсь оберечь тебя от любой беды, насколько это вообще возможно. Почему меня так тянет к тебе? Чем ты заинтересовала древнюю тварь? Что такого в тебе есть, что даже я не смог остаться равнодушным? Не знаю, не хочу даже думать над этим, мне просто приятно находиться в твоем обществе, а почему – разбираться не стану. Иногда позволю себе немного расслабиться, говоря с тобой. Наивное ты мое, чистое дитя. Будь счастлива, а я обороню твое счастье. Ты уже горишь, ты готова горы свернуть. Прости, что пришлось провести тебя таким путем, доставить столько боли, но иного выхода я не имел. Ты бы погибла, если бы я не сделал этого. Считай меня бесчувственным подонком, зверем, нелюдью, так будет правильно. Иди, малышка, иди. Лети к своей мечте. Распахни крылья и ничего не бойся, за твоей спиной я. Невидимый и неощутимый, но я там. И горе тому, кто надумает причинить тебе боль. Не пожалею”.
Вик мрачно сидел за столиком в углу бара и пил, понимая, что все. Выжили-таки из издательства. Да и черт с ними, довели до последней степени, сил не осталось дальше терпеть эти скотские интриги и подковерные игры.
Пошли первые книги, продать которые оказалось довольно трудно, рынок фантастики давно был поделен между несколькими крупными концернами. Но сумели кое-как справиться. Все изменилось полгода назад, когда в “Атриум” заявилась некая Н. Валина со своим бездарным опусом. Естественно, Илья отказал, читать ее так называемую книгу было невозможно – пустота, не несущая в себе ничего. Однако дамочка не отступилась, пробившись на прием к главному редактору, матери Веры. Никто не знал, чего она там наговорила, но книга Н. Валиной была принята в производство к огорчению всей команды, занимающейся фантастикой. Вера попыталась выяснить у матери в чем дело, но та накричала на дочь. Дальше больше. Госпожа Валина стала каждый день по многу часов проводить в редакции, буквально истекая лестью на каждого из редакторов, имеющих хоть какое-то влияние в издательстве. А уж перед главным вообще стелилась. Вик с Ильей поначалу не обратили на то внимания, слишком много было работы. Зря не обратили. Вскоре на должность редактора в “Атриум” приняли мужа Валиной, неудачливого поэта Кшителя, злобного и желчного человека. Сама дамочка стала литагентом, начав приводить столь же бездарных авторов, каковым являлась сама. И их рукописи принимались! А рукописи, тщательно отобранные Ильей с Виком, начали отклонять. Уже принятые к производству отдавали на редактирование Кшителю, который настолько коверкал их, что ни один автор не соглашался на такое извращение своих идей. После этого договор со “скандальным” писателем разрывали. Почему-то главного редактора не останавливало даже то, что книги Валиной и иже с нею не покупали. На организованные за счет издательства встречи и презентации поэта и прозаика Н. Валиной никто не приходил, пять-семь человек, не больше. Тогда как изданные раньше произведения буквально разлетелись, за популярной в интернете книгой одного из самарских писателей люди ехали в Москву со всей России, из Белоруссии, с Украины. Нет, на это никто не обращал внимания, Н. Валина – и все тебе. Вик доказывал, добивался, много раз раз пытался объяснить главреду кого она пригрела на своей груди. Но та как будто оглохла, вела себя как загипнотизированная. Вера тоже отступилась от старых друзей. Илья с Виком остались без поддержки, и их начали постепенно выживать из издательства. Фантастики выходило с каждым месяцем все меньше, а та, что выходила, была ни на что не годным коммерческим чтивом.
Сегодняшний разговор с главным редактором окончательно расставил все точки над “и”. Вику прямым текстом было сказано, что он в “Атриуме” лишний. Что его нападки на золотого человека, милочку Н. Валину – это просто подлость. Что такого больше не потерпят. Вик молча взял листок бумаги и написал заявление об уходе по собственному желанию. Главный редактор с видимым облегчением завизировала его. Через полчаса точно так же поступил и Илья. Больше им в этом издательстве делать было нечего.
Сейчас друзья сидели в баре и грустно надирались до положения риз. Только вот никак не получалось – пили, пили, а опьянеть не могли. На душе у каждого было гадко, как никогда.
– Привет, Вик! – привлек внимание женский голос.
Уволенный художник оглянулся и улыбнулся. Вот так дела! Малая! Года два назад он случайно познакомился в Питере с одной студенткой, Леночкой Станцевой, и подружился с открытой, веселой и доброй девушкой, даже провел с ней как-то ночь. Но это не испортило дружбы, как ни странно. Они переписывались, во время его визитов в Питер или ее в Москву обязательно встречались, чтобы выпить пару бокалов вина и поболтать обо всем на свете. Вик всегда рад был видеть малую, как он называл Лену. Знал, что у подруги за последний год случилось в жизни немало неприятного – парня любимого убили на глазах, ребенка от него родила, из-за чего мать из дому выгнала, теперь одна растит дочку.