Вера изгоев
Шрифт:
За прошедшее время Лена смертельно устала, но старалась не выдавать своего состояния. Причем устала даже не физически, а морально. Слишком много пришлось сделать такого, на что раньше она не пошла бы ни при каких обстоятельствах. Молодая женщина корежила и правила человеческие судьбы, да так, что многие люди не выдерживали этого и гибли. Да, пусть многие из них были сволочами, даже хуже, но все-таки людьми. Но и выхода иного Лена не имела – допустить превращение родного мира в клоаку, где царит только корысть, а все люди являются потребителями, она не могла. Слишком хорошо знала, что из этого выйдет. Какой кошмар. Потому сжимала зубы и шла дальше, делая вид, что сделана из стали. А ночами, оставшись наедине с собой, тихо плакала в подушку. Несмотря на ломку и все прочее где-то глубоко внутри души
Эрик с каждым днем становился все ближе, если бы постоянные разговоры с ним обо всем на свете, то новоявленному главе иерархии Равновесия пришлось бы куда труднее. И опять же Лена понимала, что даже если они не смогут жить друг без друга, то ничего не имеют права себе позволить. Долг. Ничего, кроме долга в ее жизни нет и не будет, как ни горько это сознавать. Но нужно отдавать себе отчет в этом, если не хочешь совершить непоправимой ошибки. И почему нельзя она тоже хорошо понимала – нельзя вмешивать личные мотивы в дело, когда на тебе такая ответственность. Когда не имеешь права ни на единую оплошность, когда каждое решение должно быть выверено и взвешено до последней мелочи. Только Ирочка еще давала матери некоторое утешение, но молодая женщина понимала, что это ненадолго. Дочь с каждым днем все дальше и дальше отходила от своей человеческой сущности, постепенно превращаясь в Плетущую Путь. В Палача.
– Людей из особого списка найти удалось? – спросила Лена, оказавшись в своем огромном кабинете и приветливо кивнув охранникам – двум воинам Пути из Средиземья.
– Далеко не всех, – тяжело вздохнул Михаил Поликарпович, подходя к прозрачной изнутри стене, открывающей взгляду недалекий город. – Большинство из них были уже пожилыми, многие успели умереть. – Кое-кого убрали еще тогда, чтобы не проговорились. Но три человека живы. Один из них живет в Израиле, как раз в Иерусалиме, даже недалеко отсюда, в Биньяней Раско – это вон те шестнадцатиэтажные дома. Двое – в России, в Московской области.
– Лаборатории для них подготовлены?
– Естественно. Все необходимое оборудование завезено. Если они завершат свои исследования, то вскоре у нас появится источник энергии, который навсегда похоронит нефтяную промышленность. А переходным вариантом может послужить тот проект по переводу транспорта с бензина на спирт.
– Отлично! – довольно улыбнулась Лена. – Знаете, поговорю-ка я с этим иерусалимцем сама. Давно с обычными людьми не общалась. Как его зовут?
– Израиль Соломонович Шапиро.
– Бросьте мне образ местности.
– А стоит ли? – прищурился Михаил Поликарпович. – Впрочем, я вас понимаю, Елена Сергеевна. Сам замотался до последней степени. Как пожелаете. Но прошу немного подождать, я обеспечу охрану.
Услышав щелчок чайника, Израиль Соломонович поковылял на кухню – налить себе чаю. Хотелось кофе, но нельзя, сердце пошаливает. А потом на работу пора. Снова целый день выносить мусор из урн и мыть пол, выслушивая грубые замечания Шломо, звероподобного марокканца, распоряжавшегося в здании колледжа уборщиками и сторожами. До получения пособия от Битуах Леуми [*] осталось шесть лет, а их как-то еще прожить надо. Тяжело вздохнув, пожилой человек отпил глоток чая и задумался.
8
Битуах Леуми – социальная служба Израиля.
И что его потянуло на эту самую родину предков? Нашел куда ехать… Оказалось, что никого физика плазмы в Израиле не интересует, что довольно известный в академических кругах ученый здесь не нужен и работы по специальности ему никогда не найти. Впрочем, свою роль прежде всего сыграло то, что он русский – человек третьего сорта. Выходцев из России израильтяне откровенно не любили и не понимали, считая едва ли не чудовищами и маньяками. Неудивительно, что “русским” было впятеро труднее найти себе хотя бы относительно нормальную работу. Впрочем, а останься он в стране исхода, то что? А ничего! В России сейчас
9
Машканта – ипотечная ссуда на покупку квартиры.
– Изя! – оторвал его от размышлений голос жены.
– Чего тебе? – недовольно пробурчал ученый.
– Да тут люди какие-то пришли, тебя спрашивают. Говорят, по важному делу.
– По делу? – растерялся Израиль Соломонович, не понимая кому он мог понадобиться. – Иду уже.
Он вышел в салон. Там действительно ждали четверо молодых людей. Точнее говоря, трое мужчин и молодая женщина, одетая в строгий костюм бизнес-леди. Красивая женщина, чисто русской красотой красивая. Чистое лицо, спокойные зеленые глаза, русая коса переброшена через плечо.
– Доброе утро! – поздоровалась незнакомка. – Я вижу перед собой Израиля Соломоновича Шапиро?
– Здравствуйте… – растерянно ответил ученый. – Именно так. А вы кто?
– Елена Сергеевна Станцева, – представилась незнакомка. – Владелец корпорации “Гарвельт Индастриз”.
– Но зачем я вам нужен?
– Нас заинтересовали ваши прежние работы, а в особенности одна. Это ведь ваши публикации?
Елена Сергеевна передала Израилю Соломоновичу несколько листов бумаги, испещренных ровными печатными строчками. Ученый взял их и принялся читать. Да, названия публикаций его работ еще в советские времена. Надо же, ни одной самой мелкой не упустили. Где только нашли всю эту информацию? Разве что гости представляют какую-то спецслужбу, никто другой не докопался бы. Некоторые из разработок лаборатории плазмы до сих пор носили на себе гриф “Секретно”. Однако в этом списке присутствовали. Интересно, даже больше, чем интересно. Неужели кого-то заинтересовал старый физик?
– Да, мои, – ответил Израиль Соломонович через некоторое время. – Но что все это значит?
– Меня интересует преобразователь материи, – Елена Сергеевна пристально посмотрела на Израиля Соломоновича. – Да-да, тот самый закрытый по настоянию КГБ проект. Хотим возобновить его. Лаборатории созданы, необходимое оборудование завезено. В данный момент наши люди беседуют также с Иваном Николаевичем Роговым и Александром Васильевичем Норко. Вашими коллегами. А вам я предлагаю занять должность руководителя проекта. Затраты любые. О своем материальном положении прошу вообще не беспокоиться, фирма готова платить вам столько, сколько пожелаете. В разумным пределах, естественно.
Господи, ты боже мой! Снова та страшная и грязная история всплыла. Он-то думал, что это навсегда забыто. Увы, нет. Какую идею похоронили… Лаборатория была на грани создания технологии почти дарового получения электроэнергии в любых количествах. Однако кому-то высокопоставленному это сильно не понравилось. Почему? Кто бы знал… Профессор Каминский, автор идеи, бесследно исчез, с остальными учеными долго “беседовали” гэбисты, потребовав подписку о неразглашении и запретив дальше вести исследования в этом направлении. Благо, они не подозревали, что реальным автором являлся вовсе не Каминский, а перспективный молодой ученый Израиль Шапиро, которому из-за пятой графы было закрыто немало дорог. Профессор помог ученику, по договоренности с ним объявив идею своей, за что, видимо, и был убит. Наверное, убит. Больше Израиль Соломонович никогда не встречал своего учителя, которого искренне любил и уважал. Его самого не тронули, а если бы узнали правду, то уничтожили бы обязательно. В уме ученый продолжал разрабатывать идею преобразователей, не пытаясь, конечно, хоть с кем-то говорить о ней. И вот к нему, уже старику, приходит откуда-то узнавшая про все случившееся молодая женщина и предлагает возобновить проект. Разве так бывает?