Вера остается жить
Шрифт:
– Они будут мои! – с восторгом произнесла Маша.
– Маша, положи на место! – поучительно сказала Вера.
Маша приуныла, но огонек в глазах не потух. Когда гости уезжали от маминой подруги в лифте Машка достала маленький кулечек, и показала его Вере – там в целлофане аккуратно лежали самые красивые серьги в мире.
– Ты зачем их взяла? – нервно прошипела Вера.
– Я же сказала, что они будут мои – шепнула Маша и подмигнула Вере.
Вера решила поговорить с подругой после, наедине, но мама позвала девочку домой. Ночью Вера не могла заснуть, она все думала, как же заставить Машку вернуть чужие сережки. Ее мучали угрызения совести, будто это она украла их! В итоге она решила на завтра сказать соседке, что мамина подруга обнаружила пропажу. Но врать Вере не пришлось, поскольку Машина мама сама нашла у девочки в кармане куртки золотые серьги с бриллиантами и на допросе у своей матери Маша созналась, где она их взяла. На следующий день серьги вернулись к своей хозяйке,
– Слава, я не воровка! Клянусь, я в жизни никогда ничего не украла!
– Да знаю я, успокойся – заверил он Веру, потом, помолчав, продолжил:
– У Стаса совсем крышу сносит с этой родословной!
– А о какой родословной вы говорили?
– Да о нашей. Вера, я тебе никогда не говорил, потому что не предавал этому большого значения, но видимо, мой отец и мой брат просто свихнулись на продолжении династии Орловых.
Вера смотрела на Славу и ничего не понимала, она моргала так часто, что глаза успели устать.
– Я ничего не понимаю – сказала она на конец, перестав хлопать ресницами.
– А я тебе объясню. Все дело в том, что мой предок был тем самым графом Орловым Григорием Григорьевичем – фаворитом Екатерины 11. У них был внебрачный сын Алексей Григорьевич Бобринский. У Бобринского было три сына, которые, конечно же оставили после себя потомство. После революции 1917 года род Бобринских постепенно исчезал из России: спасаясь от советской власти, многие эмигрировали, и лишь малая часть осталась. Наша прабабка осталась Бобринской, а остальные Орловы, кто-то из родственников взял эту фамилию, скрываясь от произвола, но зная свои истинные корни. С тех самых пор в нашей семье стараются жениться и выйти замуж только за знатных людей. Эта идея стала смыслом жизни моего отца и брата. Они так старательно пытаются женить меня на знатной особе, что мне порой кажется, что мы живем при царе горохе, и мое мнение их совершенно не интересует.
– Так значит, Стас ненавидит меня только потому, что мои предки не были графами и лордами?
– Я думаю, что все намного проще. Он и мой отец невзлюбили тебя, потому что ты не богата! Твоя семья не имеет счетов в банке, у тебя нет своей квартиры, бизнеса и машины. Ты не ходишь по дорогим бутикам, не посещаешь модные салоны красоты. Ты одеваешься на вещевом рынке, не знаешь вкус креветок и ни разу не была за границей.
– Так вот значит, по каким критериям оценивается сегодня человек! – возмутилась Вера – а то что я талантливый художник и пишу картины, которые выставляются на выставках – это ничего не значит?!
– Для них ничего! – откликнулся Слава – для них ничего не значит даже то, что ты хороший человек и я люблю тебя! Для моего брата и его жены — это ничего не значит, так же как не значило и для моего отца.
– А для тебя? – с надеждой посмотрела Вера на Славу.
Славка обнял ее за плечи и прошептал:
– Ты для меня – вся моя жизнь!
Вере ничего не нужно было слышать от него. Эти слова вскружили ей голову, она забыла все неприятности и предалась нежным поцелуям, которыми одаривал ее Вячеслав. Но кроме бурных чувств, связанных с любовью и влечением к Славе, в ней поселилось неприятное чувство тревоги и дискомфорта. Как же так? В наше цивилизованное время, во времена культурных ценностей и пропаганды душевной полноты, эти люди говорят о низменном, как ей казалось, меркантильном и совсем незначимом для жизни. Они покланяются статусу в обществе, богатству в доме, внешней оболочке человека, но совершенно не задумываются о внутреннем мире души, видят в ней врага, потому, что у нее нет денег! Вера не могла принять эти мысли, по причине что они для нее были чуждыми. Она всегда ставила выше свою душевную красоту, нежели то как она одевается и с каким слоем общества она общается. И никогда никто ей не говорил подобного. Подруги любили Веру за широкое сердце, а родные удивлялись ее доброте и искренности.
Ей показалось, что за ними кто-то пристально наблюдает, и когда Вера совершенно явно ощутила на себе прожигающий взгляд, она как бы невзначай посмотрела в открытое окно. Так и есть, за оградой, возле раскидистого дерева, стоял человек и пристально наблюдал за ними. Вера узнала этого человека – это был он – Станислав Орлов.
После того, как дом Орловых опустел от шумных полицейских, и Вера осталась со Славкой наедине, раздался телефонный звонок. Звонили Славе с его работы. Он вынужден был покинуть Веру на несколько часов.
– Вера, – обратился он с просьбой перед уходом – разбери этот бардак в кабинете – и, прибавив – только ничего не выкидывай – он умчался.
Закрыв за ним калитку, Вера пошла выполнять только что полученное поручение. Сделав шаг на порог кабинета, где ранее работал покойный Константин Иванович, Вера обомлела. Да, преступник постарался на славу! Погром был просто грандиозный! В кабинете и вступить было не где, везде валялись какие-то бумажки, все предметы старины, которые коллекционировал отец Славы, в основном это
Ползая на четвереньках по полу, Вера собирала различные ненужные бумаги. Счета за дом, коммунальные услуги, электроэнергию, банковские чеки, расчеты по семейному бюджету – все это давно пора выкинуть! Для чего хранить столько хлама? Ведь они занимают очень много места! В этом доме, как видно, бухгалтерией занимался старик. И ведь все сохранял! Ну, вот скажите, зачем ему эти кассовые чеки с продуктового магазина? А их здесь целых три тетради. Аккуратно скреплены, каждый чек ручкой подписан датой, а на отдельных листах перечень продуктов, покупаемых в тот или иной день. А вот долговые книги, их накопилось пять тетрадей, первые, в основном, по получению долгов от каких-то людей, а вот две последние – по займу и отдачи самим Орловым. Да, видимо в последнее время худо обстояло у них с финансами. А на последних страницах и вовсе не указывалась сумма займа, а вот в графе возврата стояли просто астрономические суммы. Похоже, что в этот раз Орлов не был заемщиком и в должниках тоже не ходил, он просто отдавал очень крупные суммы некому Егорову, очень интересно, за что Орлов отваливал ему такие деньги!
Провозилась Вера с этой уборкой часа три не меньше, а от Славы даже звонка не было. Видимо занят, там, на работе! Вера подбирала последнюю кучу бумаг под письменным столом. Да! Сколько же времени она простояла так на карачках, надо бы и честь знать, а то спина сейчас сломается пополам! Вера собралась выпрямить свою затекшую спину и тут же ударилась головой о крышку стола. Да! Заработалась окончательно! Она даже забыла, что сидит под столом! А ты, дубовый, чего дерешься? В отместку Вера стукнула кулаком по крышке. Место, по которому ударила девушка издало странный звук, больше похожий на стук железа, чем на дубовое дерево. Стукнув еще раз по тому же месту, Вера убедилась, что не ошиблась, к деревянной крышке стола был приделан маленький металлический ящик. Сгорая от любопытства, она метнулась из-под стола и побежала за фонариком, который лежал в шкафу, где хранились хозяйственные инструменты. Вернувшись, Вера залезла под стол, устроилась поудобнее и, посветив фонариком, рукой залезла в узенький металлический тайник. Извлекла она оттуда полиэтиленовый пакет, где лежали, судя по всему, важные документы. Любопытная бестия вылезла из-под стола и стала читать: «Завещание. Я орлов Константин Иванович, находясь в здравом уме и светлой памяти…». Боже! Это завещание старика-толстяка! Невероятно! Вера быстро пробежалась по строчкам и, не вдаваясь в подробности, уяснила, что Орлов все свое имущество и сбережения, которых оказалось целое состояние, а также все фамильные драгоценности, после своей смерти оставляет своему сыну Орлову Вячеславу Константиновичу. А усыновленному им сыну Стасу оставляет лишь некоторую часть денег. «…в качестве компенсации за причинённую ему рану, которую я нанес сейчас, раскрыв эту тайну…» Так значит Стас не его родной сын! Этому были подтверждения, в качестве свидетельства о рождении на имя Егорова Станислава Михайловича. Где-то уже такая фамилия Вере встречалась. Вера задумалась и, вспомнив про долговую книгу, кинулась к ящику, куда ее запрятала. Так и есть, в последние несколько лет, до смерти старика Егоров получал от Орлова большие суммы денег. Был ли этот Егоров отец Стаса, а может он просто однофамилец, Вере оставалось только догадываться, одно было ясно, что этот Егоров шантажировал Орлова! А Стас не его родной сын! Но был один вопрос у Веры – почему завещание лежит здесь, в железном тайнике и до сих пор не оглашено нотариусом? Вера решила пока ничего не говорить Славе, а самой сходить в нотариальную контору к некому Глебову, который являлся нотариальным лицом, подписавшим это завещание.
Глава 9 «Нотариус»
На следующий день, после занятий, Вера поспешила на другой конец города, разыскивать нотариуса Глебова. Адрес был написан на печати, красовавшейся на документе. Разыскать эту контору ей не составило труда.
Она вошла в здание. Да, видимо, их заведение переживает не лучшие времена. Стены маленького помещения были обшарпаны, в коридоре вместо кресел для ожидающих, стояло два стула. Оно и понятно, что здесь больше двух человек в месяц не бывает. На двери, покрашенной белой краской, пожелтевшей от старости, красовалась зеленая табличка где было написано: Глебов А.А. – нотариус, часы работы… Девушка заглянула в кабинет. Довольно просторная комната для одного нотариуса. Все те же, не знавшие ремонта стены, и огромный письменный стол посредине комнаты. Ни компьютера, ни книжных полок в кабинете не было. Глебов оказался маленьким человеком в огромных очках и родинкой между глаз. При виде такого человека улыбка невольно натягивается до ушей. Ему бы чалму на голову одеть, и будет вылитый индус. Но когда человек поднял на Веру свой взор, то девушка увидела, что его глаза отнюдь не смешные, а очень умные, пронизанные каким-то страданием.