Вера Штольц и всего лишь несколько дней
Шрифт:
Родители не обеднеют – раз такое дело! Ладно, с этим разобрались. Теперь – время! Его терять никак не хочется, но разве есть другой выход выйти на Полину? Похоже, что нет, а без нее сейчас совсем никак! Да – игра стоит свеч! – и Аполлинарий, уже окончательно взвесив все «за» и «против», решительно вытянул мобильный телефон и принялся набирать номер Романны Витольдовны.
Ощущение предстоящей поездки вновь возродило его к жизни, и он уже представлял себе, как буквально назавтра будет возлежать в уютном мягком шезлонге где-нибудь на побережье Красного моря и пить коктейли из огромного, раскрашенного павлиньими
– Алло! Мам, привет! Я вновь вернулся к жизни, мама! – от возбуждения Аполлинарий заговорил совсем не в свойственной ему манере, – а как вы сами поживаете, дела идут?
– Что это с тобой? – Романна Витольдовна подозрительно засопела. Что-то она не припоминала, чтобы ее сын когда-то начинал разговор именно так.
– Да ничего особенного! У меня прекрасно все! И вот – на отдых я планирую сегодня улететь! – его бодрый голос еще более усилил ее подозрения, и она специально переспросила:
– На отдых? И куда это ты собрался? И с кем? И на какие шиши?
– Мама, мамочка! Ну, зачем столько вопросов? Поможешь мне уговорить отца дать денег? Для дела нужно! – Аполлинарий перешел на заговорщический тон, – потом как-нибудь объясню! Но точно, все будет хорошо!
– Так, сын! – Романна Витольдовна вовсе не хотела подыгрывать Аполлинарию. В последнее время они с супругом потратили круглую сумму, чтобы хоть как-то поставить его на ноги, кроме того, бизнес сына рухнул, и сейчас разбрасывать деньги на какие-то его новые авантюры у нее совсем не было никакого желания. – Говори конкретно, что ты задумал, иначе на мою поддержку можешь не рассчитывать!
Пришлось Аполлинарию вкратце объяснить, зачем ему понадобилось срочно ехать на курорт, а потом еще нужно будет лететь в Швейцарию – и все это, само собой, за счет родителей. На всем протяжении рассказа Романна Витольдовна ни разу его не перебила, а только громко и укоризненно дышала в трубку, и Аполлинарий нутром чувствовал, как сгущаются тучи над его головой.
– Хорошо! Твои замыслы мне понятны! Но почему ты думаешь, что тебе все удастся? Не проще ли попытаться наладить с Верой контакт, хоть как-то объясниться по-человечески, ведь вы столько прожили вместе? Наконец, просто перестать бегать за каждой юбкой и убивать себя ударами о холодильник? – в голосе Романы Витольдовны сквозил неприкрытый сарказм.
Вообще – после недавних злоключений своего сына она стала часто ему говорить, что он такой же чокнутый самодур, как и его отец, только моложе, и дури у него больше.
– Мама, мамочка! – теперь Аполлинарий перешел уже совсем на просительный тон, – ты меня пойми! Не престало настоящему мужчине унижаться перед какой-то там девкой, я и так найду способ решить все проблемы! – само собой, Аполлинарий не сказал маме, что он задумал по отношению к Вере («Еще чего не хватало! Это будет его персональная победа – только его и более ничья!»).
– Вот то ли дело ты, мама! Ты – образец настоящей женщины! А эту я выгнал, да туда ей и дорога! Нечего ей делать в моем доме! – послушать Аполлинария, так оказывалось, что это не Вера от него ушла, а именно он ее отослал, и теперь и квартира вся его, и вообще – он хозяин и властелин!
Романна Витольдовна хорошо знала такую особенность своего сына – приукрашивать все, что только возможно, и при любых обстоятельствах объявлять победителем именно
Здесь ничего не поделаешь – это он унаследовал от отца, и переубедить его поступить как-то по-другому, а не лезть вечно, как баран в яму с навозом, было делом почти невозможным. И она вновь сдалась, хотя ее так и подмывало высказать ему все, что она думает.
– Хорошо, сын! Я поговорю с отцом, может, у него есть какой-нибудь запас. Но смотри, если же ты и в этот раз сядешь в лужу, то в ближайшие полгода к нам можешь вообще не подходить! Твои девочки и твои приключения уже становятся для нас слишком обременительными! – и Романна Витольдовна повесила трубку.
Все-таки она была человеком мягким и особенно по отношению к своему единственному Аполлинарию, и отец его поддерживал во всем и гордился сыном, и вообще – при всех прочих обстоятельствах он у них молодец и девушкам нравится! А жизненные мелочи? Так на то они и мелочи, чтобы решаться в рабочем режиме, и пускай уже сынок как следует отдохнет – ему ведь нужно до конца восстановиться!
Забегая немного вперед, скажем, что да, конечно, отец Аполлинария Нил Вахтангович и в этот раз не смог отказать сыну в его маленькой просьбе – в конце концов, поездка в Египет это не на Бермуды, а если только вдвоем – то почти совсем необременительно! И окрыленный Аполлинарий тут же стал звонить Жанне, и у них вышел такой разговор:
– Жанночка, привет! Привет, привет! Как дела?
– Привет! Ничего, пока не родила! Что звонишь?
– Есть дело и предложение к тебе.
– Предложение? – судя по тону, Жанна была весьма заинтригована. Когда-то она пыталась отбить Аполлинария у Полины и теперь в отсутствие конкурентки могла рассчитывать на нечто особенное. – Ну, давай не тормози!
– Хочешь прокатиться со мной в Египет на недельку? – Аполлинарий не стал долго мешкать и ударил прямо в лоб (с прямотой и честностью старого служаки – отставного сержанта морской пехоты). Отдохнем, потусим! Круто будет!
– В Египеееееееееееет? – Жанна нарочито тянула буквы, стараясь показать, что предложение ей, может быть, и интересно, но все же стоит над ним подумать. – А когда?
– Да хоть завтра, если ты согласна! Паспорт у тебя есть?
– А то! Что я, совсем что ли с Урала? – Жанна хоть и вправду была с Урала (а именно из славного города Магнитогорска), но страсть как любила употреблять это выражение и к месту и не к месту. И особенно ей нравилось тыкать «Уралом» в лицо какой-нибудь свеженькой провинциалке, пылающей страстью во что бы то ни стало покорить Москву.
Кстати: «Урал» стал настолько крылатым выражением (вот, например, и Верина Ирка часто им злоупотребляла), что мог с легкостью соперничать с «Опиумом для народа» и «Деревней Васюки». Что свидетельствовало о его востребованности. Впрочем, идем дальше.
– Паспорт есть! А в какой отель? И мы только с тобой? – Жанна добавила в голос немного ехидцы, типа: «Вот, значит, на что ты намекаешь! Все, все с тобой понятно!»
– Конечно, только мы с тобой вдвоем! И все за мой счет! – Аполлинарий раздулся, как переевшая корма рыба шар, и теперь его бахвальство можно было черпать большой совковой лопатой или же вообще ковшом экскаватора, причем даже через телефонную трубку. Хотя – ну, что тут было надуваться? Из-за простого Египта? – А отель? Да самый дорогой!