Вера в чудеса
Шрифт:
— О чем? В прошлый раз со мной Самсонов хотел поговорить. И как-то это все закончилось неожиданно.
— Каверских точно не маньяк.
— Да-а-а? А вдруг у них там в следственном комитете секта? Один не добил, так теперь другой за дело возьмется.
— Дина, хватит чушь пороть. А потом я уверен, ты и с этим справишься, — Лекс ухмыляется.
— Ладно. Когда?
— Поехали сейчас.
С Матвеем оставляем Еленку, которая за месяц приспособилась очень ловко управляться с мелким. Сами отбываем в названное учреждение, которое вызывает во мне неоднозначные чувства.
Кабинет начальника комитета производит давящее впечатление. Особенно
За столом расположился мужчина лет 50. Он предлагает мне присесть, что я и делаю.
— Дина Витальевна, не буду ходить вокруг да около. На меня произвело впечатление, как Вы повели себя в ситуации с Самсоновым.
Мне бы научиться молчать, цены бы мне не было. Но…
— Что именно Вас так впечатлило? Что я не позволила ему себя убить? Или то, что, в конце концов, я его убила?
— Хм. Вот об этом я и говорю. Ваша решительность, Дина Витальевна. Я предлагаю Вам работу в отделе по расследованию серийных убийств. Достойная зарплата, служебная квартира. Затем предоставление собственного жилья в Москве за счет бюджета. Работа, конечно; специфическая. Но я уверен, Вы справитесь.
У меня в голове тем временем проносится целый вихрь мыслей. Хорошая зарплата очень нужна. Очень нужно жилье. Еще нужна защита от Давлатова. Этот господин предлагает мне решение многих моих проблем.
Я соглашаюсь на предложение Каверских. Единственное его условие — я выхожу на работу через два месяца. Значит, придется нанять няню.
Глава 16. Возвращение в начало.
Прошло 2 года.
Сергей.
Я смотрю на племянника и не знаю, как поступить. Сестра улетела в Штаты по делам неделю назад, и заставила меня пообещать, что я присмотрю за ее охламоном, которому через месяц исполняется 18 лет. Вообще Кирилл парень не проблемный, самостоятельный, нянька ему точно не нужна. Напряженная ситуация сложилась три месяца назад, когда в их престижный лицей перевели дочь какого-то следователя следственного комитета. Не знаю, что не поделил практически уже совершеннолетний лоб с четырнадцатилетней сикухой, но в лицее между этими двумя завязалась война не на жизнь, а на смерть. Причем, несмотря на то, что Кирилл был практически самым популярным парнем в школе и мог устроить новоприбывшей вертихвостке «сладкую» жизнь, девочка оказалась не промах. Как результат, сестра разве что не жила в кабинете директора. Мама девочки в лицее появлялась реже, но ей как-то удавалось от него отбиться. Регина без конца жаловалась на это безобразие. Однако пока вмешиваться меня не просила, я не лез.
Мы стоим у кабинета директора и ждем вторую сторону. Девочка ушла встречать мать. Когда они придут, нас ждет совместная беседа у директора.
Я спрашиваю Кирилла:
— Ты можешь объяснить мне, что случилось?
Кирилл, играя желваками на скулах, понимает, что играть в молчанку бесполезно, и начинает рассказывать:
— Я у этой малахольной лифчик утром забрал и в спортзале его на потолке повесил с запиской, что это ее.
— Так, интересно…
— А потом она мне тряпку с какой-то дрянью под нос сунула, когда я в коридоре один был. Я отключился. Она меня раздела догола и к перилам на втором этаже пристегнула, засняла все на телефон и выложила в сеть. Когда началась перемена… Ну, сам понимаешь.
— И ты ее не прибил?
— Мне
Что там за девочка-то? Терминатор, что-ли? Я смотрю на Анатолия. Он все понимает без слов:
— Я разберусь, Сергей Владимирович.
Племянник заметно напрягается и смотрит на выход с лестницы. Там появляется высокая стройная барышня в спортивной футболке. Видно, что без лифчика. Но ее это не смущает. Красивая мелкая зараза. Увидев Кирилла, ее губки растягиваются в нахальной улыбке, а в глазах черти танцуют зажигательный танец. Ее не волнует даже наличие двух взрослых мужчин. Я прикидываю, сколько парней уже успело покататься на этой кобылке, потому что впечатления «я вам не дам» она уж точно не производит.
Вдруг раздается детский голосок:
— Ен, подозди меня.
Девица оборачивается:
— Матвей, давай догоняй.
Из дверного проема показывается карапуз лет двух, который старается догнать девочку, но спотыкается и падает. Девчонка срывается с места, подбегает к мальчику, подхватывает его на руки и взволнованно спрашивает:
— Ушибся? Где болит?
Мальчишка старается не разреветься:
— Ничего не боит. И пйакать я не буду. Я бойсой.
Девочка, осмотрев его, заметно успокаивается:
— Ладно, суп с лапшой, иди сам. Только за ручку.
Она опускает его на пол, он протягивает ей ладошку, и они вместе идут к директорскому кабинету. В это время из приемной выглядывает секретарь и интересуется, разглядывая парочку:
— Лена, где твоя мама?
Девочка смотрит ей прямо в глаза и отвечает:
— Уже идет, Альбина Валерьевна.
— Как только подойдет, заходите. Директор очень вас всех ждет, — при этом Альбина окидывает нас всех кровожадным взглядом.
Я стою спиной к лестнице, поэтому не вижу мать девочки. Меня настораживает лишь то, что Воропаев застывает как статуя. Я оборачиваюсь… Не может быть! Я застываю изнутри также, как Воропаев. А на лице каким-то чудом удерживаю маску безразличия. По направлению к нам идет Дина в шортах и майке, ни капли не изменившаяся за два с лишним года. Замечая нас, ее губ касается та же наглая улыбка, которой раньше улыбалась ее дочь. Только улыбка не трогает глаз, они смотрят холодно и оценивающе. Она абсолютно уверена в себе. Но это зря.
В тот же момент мальчик заметив Дину, обращается к ней:
— Мамоцка, ты не надойго? Я хотей покататься на пони.
Вот тут я замечаю, как Дине становится не по себе. Она кидает взгляд в мою сторону. Видно, как сильно ей хочется забрать мальчишку и свалить отсюда.
Но ее голос звучит спокойно:
— Конечно, раз я обещала, то мы обязательно пойдем кататься на пони. Только я с дядей поговорю.
Не знаю, с каким именно дядей она собирается разговаривать, но нас с ней точно ждет интересная беседа. Я жадно вглядываюсь в лицо мальчика. Сколько ему? Два года? Темные волосики, серые глаза. Похож? Не похож? Чей это, бл**ь, ребенок?
Чувствую, как во мне поднимается гнев. Единственное, на что я сейчас способен, это напоминать себе, что мы в лицее и хватать за горло и душить стоящую поблизости суку нельзя по целому ряду причин. Во-первых, я напугаю ребенка (а если он мой, то этого делать не стоит), во-вторых, после такого представления Кирилла точно исключат из лицея за месяц до его окончания, а Регина выест мне мозг чайной ложкой, в-третьих, Быстрицкая теперь работает в следственном комитете, а поступать так с сотрудником правоохранительных органов при куче свидетелей неразумно.