Вера в предсказанное (Когда сбываются мечты)
Шрифт:
— Что-то ты, чересчур, издалека начал… — я прикрыла рот, не сдержав зевок.
— А? Ах, да. Так вот, рано или поздно каждый из живущих вечно начинает скучать, это очевидно. Не всем конечно приходит в голову поиграть, но большинство все же заражается этой болезнью. Игры, они ведь разные бывают. Некоторые останавливаются на том, что просто наблюдают за своими подопечными, изредка вмешиваясь в ход реальности, но это почти не отражается на игрушках. Некоторые играют в открытую, приглашая к участию в игре самих подопытных, создавая им иллюзию выбора. Некоторые принуждают играть, не давая выбора… но гораздо чаще
— Но иногда кто-то увлекается, — задумчиво продолжила я, постукивая пяткой по подоконнику. — Его не успевают остановить, и он становится той вехой, от которой все идет наперекосяк?
— Да, именно так… — Амаргус вновь подошел ко мне, на этот раз смело проведя рукой по щеке. — Ты не похожа на Сальвею.
— Ха! Конечно, мама говорит, что я вся в отца.
— Нет, — отрицательно замотал головой собеседник, — на него тоже. Твоя мать была красавицей, ты знаешь? Но вот умницей не была никогда. Ей нравилась жизнь воина, а это не признак ума. Воином становится послушный, способный выполнять приказы. А удачливым воином — способный выполнить их быстрее других. Вот так и твоя мать… ты не обижайся, я не хочу тебя обидеть… просто, правда всегда немного горчит.
— К чему ты это?
— К тому, что твой отец был мне другом, и я искренне верил в его разум. Мы с молодости наблюдали за играми богов одновременно и, мечтая принять в них участие, как только нас допустят, и, осуждая некоторых особенно увлекающихся. А потом, как получили право выбора, все встало наперекосяк… боги, оказывается, тоже умеют любить…
— А что, раньше такого не случалось?
— Нет, не случалось, — серьезно кивнул Амаргус, падая в кресло, и тут же потянулся к кувшину, не подозревая, что там вода. — Даже в летописях нет упоминания о такой возможности. Боги, в сущности, достаточно холодные существа, нам почти не присущи чувства живых… но, тебя, наверное, удивляет, почему я говорю об этом? У меня было время подумать… много-много времени. Теперь я могу почти с полной гарантией сказать — вся эта ситуация была спровоцирована!
— Спровоцирована? — От удивления, я чуть не вывалилась за окно, быстро перекинув ноги назад и пересаживаясь во второе кресло, поближе к собеседнику. — Но кем? Или, вернее, чем?
— Вот! Говорю же, ты не похожа на свою мать! Она бы никогда не додумалась задать верный вопрос! Именно «чем», потому как пантеон точно не имеет к этому никакого отношения!
— Почему ты в этом так уверен?
— Потому, что детей от связи с богом не может быть в принципе! — Оглоушил меня ответ.
— Эээээ… вообще?
— Вообще! Этот факт изначально вызвал бурную реакцию в Совете Богов. Ты — ошибка Провидения, нереальное совпадение, понимаешь?
— Не совсем… если детей не может быть, то откуда же я…
— Вот в том-то и вопрос! Я много об этом думал… Совет тогда очень глупо поступил, твой отец поступил не менее глупо, пойдя ему наперекор, а я… ну я вообще поступил подло, за что и наказан заслуженно… В общем, теперь, я полностью уверен, что знаю ответ.
— И ты здесь для того,
— Да, я думаю, он поможет тебе сделать правильный выбор.
— Правильный для кого? Для тебя? Или для пантеона?
— Для себя. Только ты вправе принять решение. Совет не имеет над тобой власти, я ведь уже сказал.
— Не понимаю, — я помотала больной головой из стороны в сторону, вконец рассеивая и так разбежавшиеся мысли. — Если полукровок не может быть в принципе, то откуда такие познания?
— Еще более верный вопрос! — Амаргус подпрыгнул от радости и быстро заходил по комнате, заставив меня подтянуть голые ступни на кресло, от греха подальше. — Вот мы и добрались до сути сделанных мною выводов. Итак, подобная ситуация произошла лишь в одном из миров пантеона. Это при условии, что связи между смертными и бессмертными совсем не редкость, сам этим грешу… вернее, грешил, пока не… раньше, короче…. но случилось все именно здесь! А что у нас имеется? Мир, притом, молодой мир, еще не устоявшийся, так сказать, но вполне себе успешно развивающийся. А что есть у мира? Конечно Хранитель! Но мир-то еще молодой, не успел он себе Хранителя завести, я проверял… — Бог замолчал, остановившись прямо напротив меня, и склонился к моим глазам, уставившись, немигающим ярко синим взором. — И тут появляешься ты… понимаешь?
— Нет, — я отрицательно помотала головой. — Слушай, ничего я не понимаю. Ладно, допустим, мир разумен, — Амаргус кивал на каждое мое слово, исключая предлоги, — допустим, он сумел подстроить связь мамы и папы, внушив им любовь. Допустим, у них появилась я. Но что дальше-то? Ведь прошла не одна сотня лет с тех пор!
— О том и речь! Мир сам сделал свой выбор! Не учел он только одного, что твой отец не бросит свое единственное дитя и спрячет его как можно дальше, передав в совсем другой мир. Но ты выросла, мир позвал тебя назад и, вуаля, ты — здесь!
— Что-то не сходится… — пробормотала я. — Ты хочешь сказать, что я — Хранитель?
— Хм, — Бог вновь остановился и уселся в скрипнувшее от порывистости кресло, — хм… не знаю.
— А как это узнать?
— Мир сам скажет тебе, когда придет время.
— Но… и что мне делать?
— Жить и ни о чем не волноваться. Смотри, сколько ты уже тут? Несколько недель? И за это время столько всего случилось, но мир хранит тебя, так? Он словно проверяет твою инородность. Словно готовит для тебя место. Это уже не говоря о том, что вытащить тебя отсюда нельзя, не порвав связей, завязанных на твою оболочку.
— И что, много их?
— Невероятно… ах, да, ты же себя не видишь, но, поверь, смотреть на тебя истинным зрением невозможно, хуже, чем на солнце. И становится их все больше…
— М-да… — теперь уже я пожевала губу. — Так что мне делать?
— Как что, жить, разумеется. И ни о чем не переживать, мир сам все сделает за тебя.
Я встала и принялась метаться по комнате, как мой собеседник некоторое время назад. Мысли скакали с одного на другое, никак не давая сосредоточиться на чем-то одном. Вроде бы, в рассуждениях Амаргуса был смысл, даже цепочка событий сходилась, все один к одному, но… почему я должна ему верить? Ведь предавший однажды не остановится и предаст еще раз — это аксиома. Но так хочется верить и просто плыть, а не сражаться за каждый вдох…