Вердана
Шрифт:
— Зачем. В ее голове и так полно мусора, который вы в нее напихали. Не получит еще, так, ей — на пользу.
Зента не знал, что они должны послать Эл информацию. Торн не упоминал о ней.
Зента таким же равнодушным тоном продолжил:
— Она умнее, чем вы все думаете. Ты жалеешь, что послал ее туда?
Это был вопрос. Зента спросил?
— Нет. Я спрошу другое, — не унимался Зента, его разговорчивости стоило изумляться. — Зачем ты ее туда послал? Когда ответишь на этот вопрос самому себе, тогда ты примешь решение.
— Я считал, что для нее такая практика полезна. Для ее будущего. Ты не хуже меня знаешь про Нейбо. Ее
— Ты сказал ей, что вам нужна помощь. Что она единственная, кто подходит для этого. Ты не сказал ей всей правды. Скорее, ты ничего не сказал из правды. Нельзя так подло врать. Про Нейбо ты ни звука не издал.
Торну показалось, что в голосе монстра появились укоризненные ноты. Он только собирался сказать, что просил Зенту помочь, но тот возник пугающе близко и заявил:
— Не я ее вернул из прошлого, не я ее позвал, не я отправил ее туда. Сам разбирайся со своими проблемами, а она разберется со своими без вас. Оставь ее, пусть делает, как ей вздумается. Ничто уже не изменится.
— Ее можно спасти?
— Нельзя. Никакая сила не вытащит ее с этой планеты, пока она не отыщет ответ на вопрос.
— Какой вопрос? О чем ты? — Торн совершенно пришел в смятение. Зента был так хорошо осведомлен во всех вопросах. Тут капитан догадался. — Вы встречались? Она приходила сюда?
— Много раз.
— Я не знал. Она не сказала.
— Я посоветовал. Ты бы стремился управлять нашими отношениями, а нам обоим нужен был искренний контакт.
— Она боится тебя. Я сам видел обморок.
— Не боится. Ее сознание легко принимает даже такое отвратительное зрелище, как я.
— Ответ на какой вопрос она ищет? — требовательно спросил Торн.
— Не серди меня.
Торн не знал, что говорить и как реагировать. За его спиной Эл договорилась сначала с Викторией, потом с Зентой. Тон Зенты означал, что он теряет терпение. Капитан оставил монстра одного.
Он медленно шагал по гостиничному коридору-тоннелю, мысли его были далеко от происходивших на Фаэтоне событий. Он не рискнул признаться Эл об истинных причинах ее появления на борту крейсера. Укор Зенты заставил его чувствовать угрызения совести. Торн вспомнил назидательный тон монстра и его равнодушное замечание, чтобы Эл предоставили самой себе, что являлось, по сути, советом. Потом он осознал, что единственно верно — предоставить Эл свободу. Это не Уэст, где ситуация была трудно контролируемой. Фаэтон для Эл с ее опытом путешествий — не великая трудность. Она не погибнет. Торн так утвердился в этом, что утратил беспокойное состояние. Он принял рискованное решение — навестить друзей Эл.
Она очнулась. Оставаясь неподвижной, не открывая глаз, она оценивала обстановку. Холодно, как в тюрьме. Возможно, что она как раз в ней. Тело ноет, потому что крепко и тщательно стянуто путами.
Последнее воспоминание — воин из охраны Балы плеснул ей в лицо сонной жидкостью. До этого была потасовка в библиотеке и комнатах Ахши. Картинки мелькали в обратном порядке. Она тщательно вспоминала, что было до того, а что еще раньше. Так она восстановила весь порядок событий с того момента, как покинула зал. Она бежала, почему-то с большим трудом, словно плохо владела телом. Потом столкнулась с охранником на повороте. Он пытался ее задержать, следовало его убить на месте, она только оглушила его, что ж, верно, зачем
Пора открывать глаза или подождать? До ее слуха донеслось слабое дыхание, потом она различила еще шум. Справа кто-то шевелился, перед ней слышалось шумное дыхание. Она не одна.
— Она очнулась, канцлер. Она по-другому дышит.
Перед глазами сначала появился затуманенный образ, потом очертания стали четкими. Заинтересованная физиономия канцлера Балы закрыла ей обзор.
— С пробуждением, почтенная, — мягко произнес он, не называя ее по имени.
Она не ответила, его мысли ей не доступны, зато воин, который сопел громче других, был обеспокоен тем, что пленница проснулась, и что они совершают незаконное действие над невестой императора. Из его размышлений Вердана поняла, что ее не арестовали. Это похищение.
Ныла шея и плечи, она водила глазами, чтобы осмотреться. Она знала подобные комнаты. Окна — узкие поперечные щели. Это тюрьма.
Бала продолжал с интересом рассматривать ее. Он ждал вопросов. Пока они еще не появились у его добычи, он просто изучал ее.
— Удивительно, — произнес он.
Он повертел головой с неизменном шлеме и скомандовал:
— Уходите все.
— Канцлер, она…
— Уходите.
Комнату покинули один солдат мужчина и три рослых женщины. Вердана удивилась, Бала не терпел женщин в своем окружении.
— Они слишком много думают, — сообщил Бала.
Вердана молчала, делать все равно нечего, кроме как ожидать, когда ее тщедушный пленитель изложит свои условия.
Бала достал из-за пазухи кристаллическую подвеску, которую она забрала у Сэса и еще один предмет — диск на цепочке, который она нашла в тайничке, в лампе Ахи Верданы.
— Странные вещи, — тут Бала высвободил руку из-за спины, в ней он сжимал ее тайное оружие.
Сама мысль, что ее обыскали, заставила Вердану поморщиться. Странно, что они не залезли под подол платья. Поразительно, что они не нашли спрятанного там оружия.
— Я знаю назначение этих двух вещичек.
Бала отошел подальше, сделал манипуляцию ручками. В одной оказался кристалл, в другой медальон. Бала стал покачиваться из стороны в сторону и обе вещи закачались в такт его движениям.
— Но вот что странно! — он звякнул медальоном о кристалл, оба предмета издали красивые звуки. — Одно противоречит другому. Какой из них тебе больше дорог?
«Да пропади они оба. Знать бы, что ты хочешь от меня?» — подумала она.
Бала не мог услышать ее. Но он был очень догадливым, он догадался каков ответ.